Моя срочная служба продолжалась всего один год - с 1960-го по 1961-й, а служба в армии как таковая - более тридцати лет.
Что запомнилось со срочной службы - так это дух товарищества, стремление старослужащих помочь быстрее освоить специальность. Они прилежно работали по подготовке себе замены. О каких-то издевательствах не шла даже речь.
Хотя была попытка организовать молодым солдатам «принятие солдатской присяги». Выглядело это так. После команды «Отбой!» ефрейтор Боря Ажгибеев (?) предложил шутя принять солдатскую присягу. Молодого солдата укладывали на табуретку и ложкой, завернутой в полотенце, наносили несколько ударов по пятой точке. Два человека согласились, я же категорически отказался, и меня оставили в покое без каких либо элементов нажима. «Годковщина» тогда носила шутливый характер, хотя и была до некоторой степени унизительной, и уже тогда с ней боролись командиры и политработники.
Свои уродливые формы, порой попадавшие под статью уголовного кодекса, она приобретет в конце 60-х годов, когда в армию стали призывать судимых.
Я считаю, что именно они принесли в воинские коллективы это зло, которое в 80-х – 90-х годах стало повсеместным явлением. Это одна из причин.
Вторая причина связана с принятием в октябре 1967 года «Закона о всеобщей воинской обязанности», согласно которому срок службы снижался 3-х до 2-х лет в армии, и с 4-х до 3-х на флоте.
Две социальные волны – старослужащие, озлобленные тем, что им пришлось служить больше, и молодые солдаты, столкнулись лбами. Обиду вымещали на новичках.
Третья причина – командиры отдали власть. Сначала недооценили серьезность этого явления, а когда уголовники взяли власть в свои руки, было уже поздно.
Четвертая причина – использование генералами и офицерами бесплатного труда солдат для строительства личных дач и других работ - армия переставала быть армией.
Но, кстати, в период моей службы за тем, чтобы молодых солдат никто не обидел, следили сами старослужащие.
Помню, как-то возвращались с полевых занятий. В спортивном городке полка, на территории которого располагалась наша батарея, несколько солдат занимались боксом. Нам сержант разрешил посмотреть. Затем один из боксеров предложил любому из нас попробовать боксировать с ним. Желание выразил Жора Жеглов. Рост у него был где-то около 155 см. Вес бараний. Перчатки увидел первый раз в жизни. В общем, можно сказать, хилый новичок.
«Проба перчаток» закончилась почти мгновенно. Имеющий опыт видимо на уровне второго или третьего разряда мгновенно расквасил нос Жоре.
Мой сослуживец, старослужащий Леня Слеменев, внимательно наблюдал за избиением молодого солдата. Затем подошел к «победителю» и скромно попросил «А можно мне?». Ростом Леня был чуть-чуть выше Жоры. Получив утвердительный ответ, Леня долго спрашивал, как одевать перчатки. Удивлялся, какие они огромные. А больно ли когда ими попадают в лицо? В общем, демонстрировал, что от бокса он очень далек.
А дальше все как в сказке. Не успели мы и глазом моргнуть, как обидчик Жоры пошел как-то странно боком, а затем вовсе упал. Удар призера Вооруженных Сил СССР по боксу перворазрядника Леонида Слеменева был молниеносным и достаточным, чтобы вырубить зазнайку.
Сегодня, спустя годы, я с глубокой благодарностью вспоминаю своих первых сослуживцев - младших командиров Мишу Субботина (москвич), Анатолия Кереса (литовец) сослуживцев Борю Ажгибесова (Урал), Валю Ницмана (Чернигов), Жеглова Г., (Урал) Слеменева Л., Гегешидзе (Грузия), А. Подчапко (Белоруссия) и других.
Отслужив год, в середине августа 1961 года я уехал в город Одесса. Цель поездки ротный писарь сформулировал следующим образом - «Для сдачи вступительных экзаменов в военное училище».
Но об этом – уже в следующей главе.
(Полный вариант книги Ивана Губаря "Однажды в детстве, после войны" можно прочесть здесь - https://author.today/work/61027)