Деревня
При дневном свете деревня, утопающая в августовской зелени, выглядела не так мрачно, как мне показалось во вчерашних сумерках. Весело блестели окна домов, улыбаясь резными цветными наличниками. И люди здесь жили такие же добрые и приветливые, что ощущалось в воздухе.
Дом Кольки Тракториста стоял на другом конце деревни. Мы со Степанычем шли по улице, здоровались с жителями, с интересом разглядывающими меня. Как же, целое событие - на деревне появился новый человек. Степаныч объяснял, племяш погостить приехал. Меня он заранее не предупредил. Я не возражал - племяш так племяш. Так и стал я родственником.
Дом Кольки был похуже остальных, покосился и левым углом врос в землю. Дворовые постройки тоже приходили в упадок, забор местами падал и держался на подпорках. В дальнем углу двора в сарае размещался дизель с генератором, от которого по опорам тянулись провода к домам. Здесь же, во дворе, стояли и два видавших виды трактора: колесный - «беларуська» с прицепом и гусеничный - «дэтэшка». В беспорядке валялось сельскохозяйственное оборудование, отдельно стояли большие сани, сваренные из металлических труб.
- Пьет, - ответил на мой немой вопрос Степаныч. - Хороший мужик, рукастый, все чинит, огороды пашет, в магазин в соседнюю деревню возит. Одна беда - как запьет, словно подменили, дурной. Терпим, куда деваться.
- Нинка, ты дома? - крикнул Степаныч, заходя через открытую калитку во двор, а мне добавил, - жена Колькина, сама стакан замахнет, и хоть бы хны. Так и живут.
В доме что–то громыхнуло, и на крыльцо вышла неопрятная непричесанная женщина без возраста, явно навеселе.
- Степаныч? Ты че?
- Мастера привел, племяш мой, Сашка. Колька как?
- А-а-а. Похмелился с утра, дрыхнет.
- Свет будем делать.
- Надо. По стакашку налить? У меня есть.
- Ты ж знаешь, я не пью.
- Саш, ты?
- Я тоже, - и пошел к агрегату. - Инструмент есть какой?
- Там, в сарае, - махнула рукой Нинка и начала о чем-то оживленно рассказывать Степанычу.
Разбираться пришлось долго, техника для меня была незнакомая, и судя по виду Колькой не обслуживалась. Работала, пока работала.
Аккумулятор заряжен - стартер весело крутит дизель, но просыпаться он явно не хочет, не заводится.
Постепенно деревня начала собираться у Колькиного двора - электричество нужно было всем.
- Четвертый день без света. В магазин надо ехать. Нинка, ты Кольку споила. Не давай ему больше, не умрет, - слышалось в многоголосом бабьем гомоне.
Нинка огрызалась, отделывалась шутками, предлагала выпить, чтоб унять недовольных - никто не соглашался.
Мужики подходили ко мне, давали умные советы, не помогающие ремонту. В технике не разбирались.
Вдруг раздался грохот, за ним дружный смех.
Колька, услышав голоса, все же встал и хотел выйти на улицу, но упал с крыльца, зацепив за собой пустые ведра. Кое-как поднялся, держась двумя руками за перильца, но дальше идти не мог, боялся опять упасть. Так и стоял в съезжающих длинных цветастых трусах, качаясь, оглядывался вокруг мутными глазами и ничего не понимал. Увидев собравшихся людей, начал жестикулировать рукой, пытаясь что-то сказать. Но у него получались только междометия, да «Нинка, стерва», что вызвало новую волну хохота. Нинка подошла к мужу и со словами «Ах, ты, гад» начала макать его головой в стоящую рядом бочку, какое-то время держа под водой. Колька нахлебался воды, голос у него прорезался, он отчаянно заматерился, но сопротивляться сил не хватало.
Все смеялись. Слышалось, - Так его! - А мне стало жалко бедного Кольку. Нинка тоже была виновата в пьянстве мужа. Но что поделать, по-разному люди живут. Выместив злобу, а, может, просто сработав на публику, Нинка отпустила мужа и ушла в дом, хлопнув дверью.
Колька сел на ступеньку крыльца, с его всклокоченных мокрых волос стекала вода, и от этого он выглядел еще более жалким. Кто–то пожалел бедного мужика, прикурил сигарету и вставил Кольке в рот. Тот запыхтел, придерживая ее дрожащей рукой. Немного отпустило.
Моя работа тоже двигалась. Как оказалось, из-за Колькиной неряшливости засорился топливный фильтр, который надо было просто промыть. Наступил ответственный момент. Движок несколько раз провернулся вхолостую, затем послышались редкие хлопки, сопровождаемые черным дымом, и наконец дизель набрал обороты и мерно загудел. Я облегченно вздохнул - мотор ожил.
Радостный гомон прокатился по толпе, меня хлопали по плечам, а я все еще растерянно стоял, не веря в удачу, вытирая руки тряпкой.
- Мастер, - послышалось в людской многоголосице.
- У кого, что включено, выключайте. Через пять минут ток дам, - предупредил я собравшихся. Жители торопливо заспешили по домам. Заторопился и Степаныч, - Саш, закончишь, приходи, ждем.
Улица опустела. Только на крыльце сидел Колька, докуривая сигарету. Вышла и Нинка, пожалела мужа и примирительно накинула на него рубашку, подала штаны, - Не позорься. - И опять ушла в дом.
Хмель отступал, Колька начал приходить в себя, на лице появилась какая-то осмысленность, - ну, виноват. - И вдруг с вызовом, - А, че я могу сделать? Жись такая.
Я заглянул в его глаза. За видимой бравадой угадывались слабость, безволие, даже страх, но проглядывало, хотя и слабое, осуждение себя.
Как помочь Кольке? Чувство жалости отошло в моей душе на второй план и уступило место этому новому желанию, редко востребованному в обыденной жизни. Словно легкий ветерок прошел сквозь меня, голова закружилась, я невольно сделал шаг вперед и оперся на плечо Кольки. Окурок выпал у него из руки. Несколько мгновений мы, не мигая, смотрели друг - другу в глаза. У меня заболела голова, я сам почувствовал опьянение, противное послевкусие во рту, давно забытые мной ощущения – погрузился в состояние Кольки.
Захочешь, не будешь пить, - так словами можно было описать дуновение, прошедшее сквозь меня.
Чудес не бывает, без желания и усилий самого человека ничего не получится, – понял я.
Дошло ли это до Кольки, не знаю. Но на его лице сначала промелькнул испуг, затем интерес, возникло слабое проявление воли и надежда на изменение своей жизни, - Не такой уж я пропащий человек.
- Ты сможешь, - донеслось напоследок как отклик на Колькину реакцию.
Все кончилось. Я пришел в себя, оторвал взгляд от Кольки и увидел притихшую Нинку, выглядывающую из-за двери дома, ей тоже досталось неведомого дыхания.
Пора было давать ток. Полыхнул искрами рубильник. Дизель слегка замешкался, почувствовав нагрузку, но быстро пришел в себя и довольно заурчал, - Наконец-то, дам свет и тепло людям.
Колька с Нинкой так и замерли на своих местах, провожая меня глазами. Я улыбнулся и помахал им рукой, на душе было хорошо.
Деревня преобразилась. Из окон домов слышалась музыка, умные речи дикторов, у кого-то уже весело жужжал рубанок, откликались другие инструменты, повеселела деревня. Мне улыбались, благодарили, хвалили. Мастер! - долетало в спину. Я довольный кивал в ответ. Для меня это было ново, вот так просто, бескорыстно отремонтировать агрегат, помочь людям. Оказывается, это очень приятно. Неожиданно попав ногой в свежую коровью лепешку, я поскользнулся и чуть не растянулся посреди улицы.
- Не гордись, - предупредил меня ветер, и довольная улыбка слетела с моего лица. Все правильно.
Только один дом на улице за густыми кустами сирени стоял с закрытыми окнами, тихий и грустный. За темными стеклами угадывалась пустота. Я подошел ближе и остановился у прикрытой калитки.
- Человек ушел отсюда в безвременье, - услышал я и взялся за калитку, чтобы зайти.
- Стой! - прогремело в голове, и мне пришлось отойти назад. Такого грозного оклика я еще не получал, но подчинился и оглядываясь заспешил дальше. Пустой дом словно ожил и строгим взглядом провожал меня.
Степаныч ждал меня у своей калитки и хитро улыбаясь прищуренными глазами следил за моими действиями.
- Не решился зайти?
- Не-е-т, не пустило, не по себе как-то стало. А что это за дом?
- Потом расскажу, пошли обедать.
Продолжение далее 12 глава
Если вам интересно - приглашаю на мой канал, поделитесь статьей со знакомыми и друзьями в соцсетях. Можно даже поставить лайк - он же палец вверх.