История о любви и ревности, о грязи и предательстве. Но главное - о том, как одни люди во что бы то ни стало стремятся встать на место других, более успешных и вроде бы счастливых. Мария Михайлова рассказывает о многослойном фильме Ингмара Бергмана «Вечер шутов».
Картина была снята в 1953 году, но она буквально ошеломляет своей завязкой, которая к тому же не имеет дальнейшего продолжения. Фильм начинается с небольшой истории о клоуне Теодоре Фросте, который во время своего выступления узнает, что его жена Альма решила искупаться в обнаженном виде вместе с ротой солдат, участвовавших в учениях на побережье. Теодор бросает свое выступление и пытается увести Альму домой. Эта унизительная сцена шокирует и смущает, и вводит в полное недоумение. Впрочем, с первого же взгляда понятно, что это – не простой эпатаж, а намек на главную идею фильма, поданный через вызов. Оно и неудивительно: как часто бывает в шведском кинематографе, в «Вечере шутов» не стыдятся использовать телесную провокацию, чтобы обнажить глубокие травмы.
Но, конечно, эту картину сделала не шведская культура, а гений Бергмана, которого заслуженно признали одним из величайших мастеров авторского кино. «Вечер шутов», к слову, вышел настолько авторским, что продюсировать его согласились не с первой попытки – и это при том, что в Швеции публика весьма терпима и лояльна. Даже сейчас сюжет может показаться зрителю излишне авангардным. По сути, он вращается вокруг любовных измен, ссор и скандалов – и все это на фоне жизни бродячего цирка. Главные герои – Альберт и Анна – провели в цирке уже много времени, но оба хотят, наконец, осесть. Альберт неуклюже пытается вернуться к своей бывшей жене, живущей спокойно и устойчиво, работающей в лавке. Анна, понимающая, что Альберт устал, сама ищет новые варианты – и пытается уйти к артисту театра Франсу, который тоже живет хорошо и добротно.
Фильм поражает своей напускной искусственностью – наигранными сценами ревности, банальными меркантильными поводами. Мужчина, много лет колесивший по стране, хочет уйти к женщине, которая будет ждать его дома и кормить горячим ужином. Женщина хочет стать спутницей подающего надежды артиста, представителя богемы и «света», который способен обеспечить ей другой круг общения и вес в обществе. Конечно, результат таких поползновений тоже приводит к разочарованиям и фальшивкам.
Но этот слой – с полубытовыми драмами, поверхностными и недалекими мотивами – только оболочка. А вот под ней прячется самая интересная сторона фильма – она и настоящая. Как только зритель заглядывает под нее, он обнаруживает в героях живых и очень понятных людей. В этом слое нет пошлости и околоденежной банальщины, потому что становится ясно – для персонажей фильма (осознанно или в глубине души) подобные вещи не играют никакого значения. Причина всех их поступков – страх. Но Бергман имеет в виду не страх оказаться брошенным или умереть в нищете: речь идет об паническом ужасе перед судьбой, которую нельзя изменить. Не зря тема картины именно цирковая. Цирк играет здесь роль метафоры к неустойчивой, непредсказуемой человеческой жизни, которую проживает каждый из нас. И каждого тянет именно к тем, кто, казалось бы, избежал судьбы оказаться в бродячем цирке и постоянно отвечать за собственную судьбу и решения, кому не нужно «постоянно бежать, лишь бы просто остаться на одном и том же месте». И точно так же, как Альберт не может почувствовать себя на месте своей бывшей жены, человек не сможет почувствовать себя на месте того, чья жизнь кажется ему идеально устроенной.
Возможно, здесь кроется и еще один ответ на вопрос – почему Альберт и Анна так связаны, и почему они вместе, несмотря на то, что оба хотят совсем другого. Похоже, что человек может по-настоящему быть только с тем человеком, с которым он оказался в одном и том же «цирке», с которым он сможет бродить по миру, мучаясь от несовершенства мира и его неустойчивости. Получается, с этой точки зрения Бергман пересмотрел старую идею о единомышленнике, с которым человеку стоит провести жизнь. И взглянул на нее с пессимистичной, тревожной точки зрения. Таков его выбор.