Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9 повести "Первый бой" в нашем журнале.
Автор: Александр Седнин
Глава 10. Педсовет.
Педсовет – это такое место, где, как на Страшном суде стоят судьи, но только без мантий, и отчитываются перед главным в ваших самых страшных смертных грехах. В роли главного была, естественно её величество Ольга Сергеевна Потапова. В роли судей – завучи, которые вот уже битый час выводили на огромном экране слайды с какими-то цифрами и графиками.
В душном, до отказа заполненном кабинете химии, ежеминутно звучали слова «успеваемость», «качество», «процент успеваемости» и прочая галиматья. Вроде бы кабинет был просторным, но из-за скопления учителей от младшего до старшего звена, он стал казаться совсем крошечным.
«Как тараканы в коробке у школьника, которых он забыл на лавочке, на жаре», - подумал Савелов. От слепящего солнца, брызжущего прямо в глухо задраенные окна (Потапова боялась, что если они будут легко открываться, то дети будут из них свешиваться и вываляться, а «это пятно на репутацию школы», поэтому приказала завхозу накрепко их забить), было невыносимо душно.
Учителя, особенно потолще и постарше, ежеминутно отдуваясь, протирали лицо и шею платками, жалуясь на то, что вот-вот потеряют сознание.
- Зачем нас так долго тут мутузят? - возмущалась какая-то полная учительница из началки, имя которой Дмитрий не помнил, сидящая за его спиной.
- Точно, - отвечала ей пожилая учительница английского, тощая как градусник, с очень морщинистым и строгим лицом, Ираида Васильевна.
Со всех сторон с ними тут же бросились соглашаться.
Савелов же порядком успел заскучать и почти задремал. Чтобы не заснуть окончательно, он стал смотреть по сторонам. С таким же каменным, как и у Дмитрия, лицом, по правую руку от него сидела пожилая седая, будто её голову посыпали снегом, широкоплечая учительница русского и литературы Лидия Фёдоровна. Рядом с ней сидела, закрывшись от завучей высокой стопкой тетрадей, её коллега, тощая как градусник, с востроносым утомлённым лицом, на котором проступали морщинки Татьяна Ивановна, и что-то старательно черкала в одной из них.
На задних партах, не обращая внимания на надрывающихся изо всех сил завучей, громко и азартно шептались и спорили о чём-то физруки.
Кто-то красил ногти, кто-то заполнял журнал.
А в это время Жанна Владимировна, крупная женщина в очках с толстенными линзами и причёской а-ля «взрыв на макаронной фабрике» буквально нависала над галдящими хуже детей педагогами.
- Товарищи учителя! – громогласно вещала она звонким внушительным и строгим голосом, ежесекундно кивая на график, - вот вроде бы работайте вы хорошо, а качество образования у нас самое низкое по району! В чём дело? Я же давно вас всех знаю, вы все обязательные исполнительные, а качество у многих по предмету каждую четверть всё ниже и ниже.
- Так не в нас дело, а в детях, - отозвался чей-то недовольный голос с одной из последних парт.
- А при чём здесь дети? – удивилась Жанна Владимировна.
- Учить ничего не хотят и ни черта не делают, - огрызнулся географ Сергей Александрович, статный мужчина средних лет, с парой залысин и густыми чёрными усами, в костюме походивший на английского лорда, который по ошибке затесался в сомнительную компанию, но старавшийся не уронить достоинства и теперь с прямой, как шпала спиной восседавший перед завучами на первой парте.
- Так, а вы на что? – включилась другая завуч Маргарита Юрьевна, коренастая рыжеватая женщина средних лет, у которой всё лицо от духоты покрылось испаринами, решившая прийти на помощь коллеге, - надо находить подход к детям, чтобы они учили. Заинтересуйте их своим предметом, заставьте его полюбить. Это ваш долг, в конце концов.
- Точно, - поддержала Жанна Владимировна, - а мы только двойки лепим вереницей. Дамы и господа, ну также не делают. Дайте ребёнку возможность исправить, чтобы они на ваш предмет ходили с удовольствием. Почему, когда я замену ставлю, дети на один предмет бегут радостные, а на другой, стонут и иди не хотят?
- Полюбить, - задумчиво произнесла Лидия Фёдоровна, как бы пробуя эту фразу на вкус, - да если они ничего этого не хотят то, что мы можем?
- Так надо сделать так, чтобы захотели!
- Ко мне вон вчера Пригарин из 9 «А» на урок пришёл, демонстративно достал планшет и ноги на парту закинул. Я, конечно, педагог опытный, даром, что тридцать лет работаю, но такого ещё не видела.
- Так сообщили бы сразу!
- А смысл? Ну, мать вы его вызовете. А матери отродясь на него плевать было. Уже третий год одно и то же. Таких, Жанна Владимировна из школы в шею гнать надо. Пускай забирают его в какое-нибудь специальное учреждение, где таких воспитывают, а нам надо с нормальными детьми работать.
Тут уже взорвалась Ольга Сергеевна:
- Дорогие учителя! – взвизгнула она, ударив ладонью по парте около которой стояла, отчего сидящие за ней учители даже вздрогнули, - хочу напомнить вам, что в соответствии с новым законом об образовании мы выгнать никого не можем! На второй год мы тоже оставляем только с разрешения родителей! Так что давайте оставим эти разговоры. Раз ребёнок на уроке такое позволяет, значит это ваша вина. Работайте с ним, беседы проводите, меня, в конце концов, вызовите, я поговорю. Но все ваши «двойки» и постоянное желание исключать – не выход. Давайте мы всех повыгоняем! И так весь район над нами смеётся, плетёмся в хвосте по качеству, так ещё и вы даже чуть-чуть пойти на встречу не хотите.
- Как это не хотим, - в унисон возмутилось сразу несколько учителей.
- А нам кто-нибудь идёт на встречу?! - возмутилась Ираида Васильевна. - Только и слышим попрёки от вас и от родителей.
- Ираида Васильевна, вот вы в том году Пчелиной четвёрку поставили? – парировала Ольга Сергеевна.
- Поставила.
- И лишили ребёнка золотой медали!
- Она весь год по танцевальным конкурсам ездила, а четвёртой четверти её родители в Анталью отдыхать увезли. Я даже итоговую с ней провести не успела. Никогда она не знала английский на «пять», почему я рисовать должна?
- Не знает, так занимались бы с ней! Поставить – легче всего.
В ответ почти все учителя загалдели, перебивая друг друга, приводя свои аргументы в пользу Ираиды Васильевны.
- Значит так! - Ольга Сергеевна ещё раз ударила по парте.
Все на мгновение притихли.
- Не знаю, - начала она, - в курсе вы или нет, но со следующего года, возможно, ваша зарплата будет формироваться с опорой на то качество, которое у вас идёт по предмету. Будете ставить двойки и тройки, придётся урезать. Это придумала не я, это инициатива «сверху». Школы уже по этому принципу финансируются.
- Всем пятёрки! – крикнул кто-то из физруков, - всех отличниками выпустим!
Раздалось пару невесёлых смешков.
- Вот так. Так что подумайте об этом на досуге, а сейчас, продолжайте, Жанна Владимировна.
И Жанна Владимировна, в установившейся гробовой тишине, продолжила вещать дальше.
Савелов всё это время смотрел в окно. Все эти спектакли он видел уже тысячу раз. Каждый педсовет происходило что-то подобное. Ничего нового, всегда взаимные прения, обиды, желание рассказать о проблемах и очень быстрый облом. Схема и в этот раз сработала безупречно. Ему даже не хотелось вмешиваться в этот балаган, с тех пор как пару раз лишили премии за особо длинный язык. Лучше помалкивать и смотреть в окно, всё равно ничего не изменишь. А от сотрясания воздуха дети умнее не станут. Здесь важнее не они, а цифры на огромном мерцающем экране, если цифры в порядке, вопросов ни у кого не возникнет.
Дмитрий смотрел на наползающую на солнце тучу и думал о том, что здорово будет, если сейчас пойдёт дождь. Он вспомнил, как они с Юлей однажды летом шли по улице, а дождь начал лить, не обращая внимания на тёплое солнце. Огромные сверкающие и переливающиеся средоточием красок капли, падали на кусты и траву, а потом стремились к земле мушками озорных блёсток. Дмитрий видел каждую капельку, видел, как в ней играет солнечный свет, чувствовал бодрящую свежесть летнего дождя. И ему было хорошо.
Неплохо бы было погулять с женой сейчас. Осталось дождаться, когда это всё закончится.
Продолжение следует...
В тексте упомянуты спиртные напитки и/или табак, вредные для Вашего здоровья.
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и автора подарком.