Вокруг были разбросаны осколки светильников, пепельницы, дольки ананаса и золотые диски. Но вспышка маэстро прошла через минуту, и последние раскаты грома уже затихали.
— Это оскорбление моего величия! Никто не может просить меня о подобном, даже президент. И без того достаточно унижения в том, что я делю сцену с рыгающими басами, пердящими баритонами и плаксивыми сопрано. Нет и не проси! — рявкнул он, пока Жюльен массировал ему затылок.
— Ну ладно тебе… один скромненький выход, всего-то. У президента весьма скромный баритон: может, ну вот хоть партию прорицателя.
— Ни за что. Она слишком длинная.
— Тогда, доктора, у него всего три реплики, когда он сообщает тебе о болезни Беренис "как бледно её лицо", а ты отвечаешь "зловещий рок!"…
— Никогда! Это же ключевой драматический момент.
— Он согласен и на священника во втором акте, где ария "кощунство слышится в словах"...
— Вот правильное слово ты сейчас подобрал. То, что ты просишь это кощунство!
— Ладно, — выдохнул Капроне, — тогда скажу прямо: министр культуры пригрозил, что, если ты откажешься, — то больше никогда не будешь петь в нашей стране. Ни одного контракта не подпишешь. Газеты объявят, что ты списан со счетов.
— Есть и другие страны.
— А у президента длинные руки. У него связи по всему миру, он тебя везде достанет ...
— Я не буду никому подчиняться! Я величайший певец с самыми высокими запросами. С чего ты взял, что я откажусь от этого статуса?
— А еще он попросит Амбрасса открывать чемпионат по футболу.
— Да пожалуйста. Будет как мяч, раздувшийся среди других мячей (тенорский смех).
Капроне рухнул на колени, рыдая.
— Умоляю, сделай это хотя бы ради меня, Манрико, у меня трое детей, три жены…
— Он может постоять за кулисами, если уж так хочется... — сказал Маэстро равнодушно глядя на него.
— Нет! Он хочет выйти на сцену.
— Мой девиз: я могу навязать что угодно кому угодно, но никто не смеет ничего навязывать мне. Говорил, говорю и еще миллион раз скажу.
— Тогда приготовься к худшему: Анатолий Амбрассас приземлился в аэропорту час назад. Я боюсь, что президент может из мести…
— Что!? Заменить меня? Да я не допущу!
Он стал ходить по комнате словно зверь по клетке, а за ним по пятам бегал Жульен со своим феном. Наконец бросил:
— Передай президенту, что он может выйти на сцену со мной: но! Петь не будет. Это самое большее, что я могу для него сделать.
Капроне вскочил на ноги и подбежал к телефону. Во время разговора с президентом он приторно сладким голосом двести шестьдесят раз сказал в трубку «вы правы», а в конце повернулся с сияющим лицом и произнес:
— Он согласен!
— Хорошо, но кем он будет на сцене? Солдатом? Кавалером на балу? Монахом?
— Это ещё предстоит решить, — вполголоса сказал Капроне. Федора подошел ближе, словно тоже хотел быть в сговоре.
— Ты ведь блефовал с этим Амбрассасом, да?
— Ну хватит, — сказал Капроне, напяливая шубу, - когда ставки так высоки, цель оправдывает средства...
#устя_stefanobenni