– Николай, вы протанцевали всего двадцать один год. Почему решили не продолжать свою карьеру на сцене? Я уверен, что вы могли бы еще долго радовать своих поклонников...
– Я сам остановил, я сказал, что больше не хочу. Я пообещал своему педагогу.
Петр Антонович Пестов мне сказал, что моя природа, и он в этом абсолютно был прав, – она будет актуальна, пока она свежая. Как только начнется старение – это будет вызывать нехороший эффект. Мое амплуа – принц.
Был такой гениальный певец Зураб Анджапаридзе, и он был красивый мужчина, но не Радамес, однако там был такой голос невероятный...
И если почитать его интервью, то он говорит, что когда в Большом театре появился Атлантов, он понял, что место главного тенора Большого театра надо уступить.
Дело в том, что Радамес или Альфред может быть толстым, но голос у него должен быть молодой, потому что это часть партитуры. Точно так же, как Альберт или Зигфрид, они должны быть молодыми прежде всего. Но как только появляется старение – я против этого на сцене. Должны быть другие роли.
К сожалению, Большой театр не хотел мне предоставлять никаких ролей, начались дрязги, а мне не хотелось в этом участвовать.
Когда меня гнобили, Анну Нетребко спросили (я все время забываю ей сказать спасибо за это), как она считает, кто прав? Она сказала: «Я бы вообще распустила эту труппу и собрала ее с нуля». Она права – там надо распустить всех. Потому что то, что там происходит, – это преступление.