"Дураки! Растаяли! Вам дали парламент, но вы получили и каторгу!"
***
С поразительными подробностями и деталями два беспризорника умудрились проделать то, что сделал крупный писатель Шолохов в «Поднятой целине»: показать, как приходит и становится, набирает силу Советская власть на отдельно взятом участке/территории/учреждении. Как при этом меняется психологизм людей, вынужденных переходить от старых понятий, старого быта к новым понятиям и бытовым условиям. Как формируется мировоззрение Нового времени.
Дети рабочих, солдат, крестьян в размежеванной, поднятой с ног на голову стране в эпоху «безвременья» получают школу жизни на улице. У них нет старых былых предрассудков, которые были у их отцов и матерей, поэтому молодежь не нужно «переламывать», разрушать их старые взгляды (как это делали с казаками в «Поднятой целине»), чтобы на расчищенном фундаменте строить что-то новое. Но вместо этого у них есть другое – уличные беспризорные «понятия», которые они впитали за короткую жизнь, а их тоже нужно ломать. Хотя, если вспомнить эпизод, как шкидовцы лупили пионеров, приняв их за «бойскаутов» -- тут тоже все непросто с подростковой психологией.
Детей улиц определяют в специальную закрытую школу. Кто будет заниматься воспитательной и просветительской работой среди них? Конечно же – революционная интеллигенция. Глава республики -- Виктор Николаевич Сорокин (ВикНикСор), по началу кажущийся интеллигентом-чистоплюем, со своими коллегами берется за образование и воспитание детей.
Поначалу они дают подопечным полную свободу и демократию, даже немного «поджаливают» за их нелегкую судьбу. Дети все-таки. Но что делает «свободный шкидский народ» получив полную свободу и демократию? Распоясывается в конец: не умывается, не поднимается с кровати, жрет там же и ведет скотское существование. Коллектив педагогов во главе с ВикНикСором решают применить репрессивные меры: наказывают лишением пайки, вводят изолятор для особо буйных. После тотальной демократии начинается реакция: раз необразованные подростки уважают только силу, интеллигенты демонстрируют им эту силу. В качестве «силовых органов» для подавления бушующих масс, выступает учитель физкультуры Косталмед.
Но и у Викниксора тоже шарики на месте, он и сам может усмирять бунты. Кажется, не «чистоплюйные» интеллигенты рулят Республикой, как понимаем мы вскоре. Но... прототип Викниксора -- Виктор Сорока-Росинский, бывший военный, дворянин по происхождению, который бросив службу, поступил в Петербургский университет на историко-филологический факультет. Остаток жизни он посвящает науке, вопросам педагогики и экспериментальной психологии. У него нет багажа "подпольной революционной работы" и даже в 1917 году он занимался наукой, а не политикой.
Ведь что могли сделать педагоги республики ШКИД? Ввести абсолютную монархию на своем участке, тоталитаризм. Заставить детей ходить строем, мыслить по удобному шаблону, в общем, быть паиньками под страхом наказания. Викниксор с коллегами не идут по этому пути. Введя ограничители для того, чтобы не допустить анархии (в ее худшем смысле), педагоги не отменяют демократии Республики.
А вчерашние беспризорники, которые черпали жизненный опыт и манеры у урок, уличных щипачей и проституток видят перед собой другой пример взрослых людей, другой пример для подражания. Викниксор сам же предлагает им делать газету, пытается раскрыть их внутренний потенциал. Революционная интеллигенция охотно делится своими знаниями. Викниксор вскоре становится признанным авторитетом. Наконец, в массе разнородной публики «шкидцев» начинают формироваться свои лидеры и сознательные элементы. Не смотря на то, что вспыхивают новые бунты, а вчерашние беспризорники начинают быстро шарить в марксизме и демократических свободах, которые им привили их же педагоги, все это носит уже не стихийный, а организованный уровень.
" Ребята! У нас все-таки парламент, а не кичман какой-нибудь!"
Халдеи вынуждены собирать экстренные совещания, где они ведут переговоры с «бузотерами» и наиболее сознательными элементами «шкидского народа». Хотя опять же, могли как и на первых порах включить силовое подавление всяческих проявлений недовольства.
«Буза» происходит по поводу увольнения из школы учителя словесности Палвана. Молодой либерал хорошо втирается в доверие к детям, играет на популизме и критикует шкидское руководство, которое «закручивает гайки». Может, шкидцам и полюбился этот недалекий молодой препод, но испытывали ли они уважение к нему? Навряд ли. Кроме песенки «Эх-ма, тру-ля-ля, не женитесь на курсистках!», он не научил их больше ничему. Его выгоняют из школы, а шкидцы поднимают бунт.
В итоге, руководство школы после переговоров с представителями «народа», устанавливает полное самоуправление. Доверяют они детям даже управление столовой и распределение хлеба. Что поднимает подопечных на еще больший уровень сознательности. И все было бы путем, пока в систему не пробрался «паучок», он же «Рокфеллер» Слаенов, который подсаживает малолетних детей на «хлебно-кредитную систему», а старших подкармливает излишками хлеба и сахара, отжатых у малолеток, что гарантирует ему «крышу». Очень скоро юный капиталист за счет своих должников приобретает вес в шкидском парламенте и назначает подставных лиц на злачное место: учет хлеба и пайков. В итоге, хлеб уходит на рынок за наличность, Рокфеллер устраивает пир со старшими, а подставные лица-должники попадают в изолятор.
Вполне возможно, что так могла работать НЭП, если бы её не свернули в самом начале. Примечательно, что воспитанники сами смогли разобраться с этой ситуацией и разрулить ее без вмешательства педагогов. Этому поспособствовали как раз-таки сознательные и благородные вожаки из народа. Но тем не менее, сам шкидский народ не спешит выдвигать их на управляющие посты в парламент, почему-то предпочитая им того же добродушного раздолбая Купа Купыча.
А что же Викниксор и его дальнейшая стратегия по работе с подопечными? Он, отлично понимая и наблюдая половое созревание подростков, разрешает привести в школу на «первомайскую вечеринку» девочек. Вот так, начиная с полного «отрицалова», под влиянием образованных, но при этом имеющих богатый жизненный опыт педагогов, беспризорники становятся людьми. Но стоит внести небольшую ремарку: такое было возможно только в «веселые времена», когда педагоги и их воспитанники носили одинаково потертые, залатанные штаны, что очень уравнивало обе стороны. Если бы педагоги ходили в щегольских сюртучках и жрали отбивные за закрытыми дверями, пока их воспитанники дерутся за пайку хлеба – такой бы номер не прокатил. Особенно с беспризорниками.