Я читаю много материалов о 20-30 годах, так как пишу книги именно об этом периоде. В дело идут газеты, мемуары, сборники документов об эпохе и, конечно, о главном ее действующем лице — Иосифе Сталине. Ниже — самые интересные места из двух книг, в которых речь идет о нем.
Сталин и Каганович. Переписка. 1931-1936 гг. Москва, РОССПЭН, 2001.
Скажу честно, открывая эту книгу, я ни на что особо не надеялась, но она оказалась чрезвычайно интересной. Каганович был ближайшим сподвижником Сталина и его правой рукой (в газетах того времени он почти все время фигурирует на фото рядом со Сталиным). Когда Сталин уезжал в отпуск (каждый год на несколько месяцев), делами вместо него занимался Каганович, который, разумеется, по всякому поводу не забывал спрашивать его инструкций. Именно эта переписка и напечатана в книге.
Письма Сталина, приведенные в сборнике, очень интересны. Они позволяют видеть его мышление, его убеждения, и во многих виден он сам как человек. Приведу несколько цитат.
О США:
…старания САСШ направлены на то, чтобы опустошить нашу валютную кассу и подорвать в корне наше валютное положение, а САСШ теперь — главная сила в финансовом мире и главный наш враг… (30 августа 1931)
Об обстановке в Европе. Обратите внимание, насколько прагматичный у Сталина ум — сильнее всего это проявилось в фрагменте, который я выделила жирным шрифтом:
Конфликт идет не столько между Италией и Абиссинией, сколько между Италией и Францией, с одной стороны, и Англией, с другой. Старой антанты нет уже больше. Вместо нее складываются две антанты: антанта Италии и Франции, с одной стороны, и антанта Англии и Германии, с другой. Чем сильнее будет драка между ними, тем лучше для СССР. Мы можем продавать хлеб и тем и другим, чтобы они могли драться. Нам вовсе невыгодно, чтобы одна из них теперь же разбила другую. Нам выгодно, чтобы драка у них была как можно более длительной, но без скорой победы одной над другой. (2 сентября 1935)
А вот что Сталин пишет о Москве-реке, московском метро и Дворце Советов. Здесь очень любопытны христианские аналогии (собор, ковчег), которые видит Сталин в проектах и которые считает нежелательными, и его ссылка на Эйфелеву башню (которую надо либо догнать, либо перегнать).
1. Согласен с Вами, что берега Москва-реки лучше построить наклонно.
2. Енукидзе говорит, что эксперты приняли установку на глубокую проходку по метрополитену. Если это верно — приветствую.
3. Из всех планов «Дворца Советов» план Иофана лучший. Проект Жолтовского смахивает на «Ноев ковчег». Проект Щусева — тот же «собор Христа Спасителя», но без креста («пока что»). Возможно, что Щусев надеется «дополнить» потом крестом. Надо бы (по моему мнению) обязать Иофана: а) не отделять малый зал от большого, а совместить их согласно задания правительства; б) верхушку «Дворца» оформить, продолжив ее ввысь в виде высокой колонны (я имею в виду колонну такой формы, какая была у Иофана в его первом проекте); в) над колонной поставить серп и молот, освещающийся изнутри электричеством; г) если по техническим соображениям нельзя поднять колонну над «Дворцом», — поставить колонну возле (около) «Дворца», если можно, вышиной в Эйфелеву башню, или немного выше; д) перед «Дворцом» поставить три памятника (Марксу, Энгельсу, Ленину). (7 августа 1932)
В письмах Сталин несколько раз вспоминает Ленина, причем в довольно неожиданном ключе:
Правильно говорил Ленин, что человек, не имеющий мужество пойти в нужный момент против течения, — не может быть настоящим большевистским руководителем. (11 августа 1932)
Посылаю Вам записку Агранова о группе Енукидзе из «старых большевиков» («старых перд*нов» по выражению Ленина). Енукидзе — чуждый нам человек. (8 сентября 1935)
Последняя фраза звучит, как приговор, и по сути это он и был.
В письмах присутствуют несколько недовольных фраз о Серго Орджоникидзе, к примеру, такая:
Нефтяной главк спит, а Серго отделывается благочестивыми обещаниями. (21 октября 1933)
Обратите внимание, какой интересный оборот — "отделывается благочестивыми обещаниями". Это явно что-то из семинарского прошлого, возможно, из лексикона какого-нибудь язвительного преподавателя.
В книге приведены, помимо писем Сталина Кагановичу, также несколько писем к другим лицам, и из письма к Орджоникидзе по-своему любопытен такой пассаж:
Ну, пока все. Не ругай меня за грубость и, может быть, излишнюю прямоту. Впрочем, можешь ругать сколько влезет. (Сталин — Орджоникидзе, 9 сентября 1931)
Следующие две цитаты из писем Сталина, по-моему, в комментариях не нуждаются.
У продажной шкуры не бывает политвзглядов, — иначе он не был бы агентом посторонней силы. Он призывал вооруженных людей к действию против правительства, — значит его надо уничтожить. (8 августа 1934)
Нельзя зевать и спать, когда стоишь у власти! (из письма, написанного после 16 августа 1934)
В книге еще много интересных моментов — о Шолохове, Бабеле, Демьяне Бедном, Эйзенштейне, о юбилее Сталина, "интервью" его матери — так что читать эту книгу тем, кто интересуется эпохой и личностью Сталина, определенно стоит.
И.В. Сталин. Стихи. Переписка с матерью и родными. Минск, 2005.
Эта небольшая, но любопытная книга состоит из нескольких разделов:
Стихи Сталина в русском переводе. Жаль, что не напечатаны оригиналы с подстрочным переводом.
Стихи о Сталине (в том числе стихотворение подростка Высоцкого). Выборка стихов, прямо скажем, неудовлетворительна. Во-первых, стихов этих было гораздо больше; во-вторых, надо было давать совсем других поэтов.
Переписка Сталина с матерью и родными. Из родных здесь только вторая жена. Короткие письма Сталина матери и жене (более длинные), в целом малоинтересны. Видно, что этих женщин он по-своему любит, но не склонен к длинным излияниям и вообще не ставит отношения на первый план.
Самый интересный раздел — молодой Сталин в воспоминаниях и документах. Вообще мы очень мало знаем о детстве и отрочестве Сталина, когда он формировался как личность. Я считаю, что его пребывание в духовном училище и семинарии было гораздо важнее, чем принято думать, и что конфликт, который возник в семинарии, перевернул всю его жизнь.
Даже те маленькие кусочки, которые приведены в книге, очень многое говорят о том, какой была жизнь Сталина до того, как он стал большевиком.
"Судьба улыбнулась Кеке: Сосо приняли в духовное училище. Ввиду тяжелого положения матери и выдающихся способностей ребенка Сосо назначили стипендию: он получал в месяц три рубля. Мать его (…) зарабатывала до десяти рублей в месяц, этим они и жили".
Обратите внимание на оборот мемуариста: "судьба улыбнулась". Мой предок был священником, и я кое-что знаю об этом. Для выходца из низов стать священником означало сделать хорошую карьеру. Это значило получать до 400 рублей в год — с одной стороны. С другой, не все окончившие семинарию сразу поступали на место, просто потому, что вакантных мест (и тем более хороших) было немного. Мой предок, к примеру, какое-то время вынужден был трудиться учителем в церковной школе. Насколько я помню, когда Сталина выгнали из семинарии, ему дали документ, по которому он тоже мог преподавать в школе, хоть и с какими-то ограничениями.
Относительно упоминаемых в тексте сумм. "До десяти рублей в месяц" означает очень небольшие деньги, это фактически нищета. "Три рубля" — тем более, но когда речь идет о прибавке к заработкам матери-прачки, это кое-что. Не видно, чтобы живший отдельно отец-сапожник как-то помогал семье; однажды он забрал Иосифа и определил его на фабрику, но приехала мать и (очевидно, со скандалом) забрала сына. Она хотела для него лучшей судьбы, и до поры до времени незаметно, чтобы Сталин был против. Он прилежно учился, чтобы оправдывать три рубля, которые ему платили.
"Сосо хорошо пел в хоре учеников духовного училища. Обычно он исполнял дуэты и соло. Часто заменял регента хора".
Как мы знаем, Сталин любил оперу и был частым посетителем Большого театра. Получается, что его любовь к музыке растет из детства (и из училища, где он был среди первых учеников).
А вот кусочек о годах Сталина в Тифлисской семинарии:
"Во дворе семинарии было сложено несколько саженей дров. Между стеной (…) и дровами оставлено было довольно широкое укрытое место, угол. (…) Часто сидел здесь один Сосо и читал книгу".
Можете себе представить, как удобно сидеть между стеной и дровами, чтобы читать. Но, похоже, для такого поведения были свои причины, и их проясняет непосредственный документ — записи в кондуитном журнале семинарии (где отмечали, как ведут себя ученики).
Вот, к примеру, запись за ноябрь 1896 г.:
"Джугашвили, оказалось, имеет абонементный лист из "Дешевой библиотеки", книгами из которой он пользуется. Сегодня я конфисковал у него соч. В. Гюго "Труженики моря".
Вывод:
"Наказать продолжительным карцером — мною был уже предупрежден по поводу посторонней книги — "93 год" В. Гюго".
И далее — опять несколько записей в том же духе. Читает, негодяй, посторонние книги — в карцер его. Записан в библиотеку — надо же, какое прегрешение!
Интересно вот что: не видно, чтобы Сталин конфликтовал в духовном училище, где учился до того. Все его проблемы (которые в итоге приведут его в партию и сделают убежденным большевиком) начались в семинарии. То, что ему ставили в вину чтение Гюго, который, прямо скажем, не Маркс, и переводился, и издавался в России свободно — озадачивает. Может, в семинарии были более суровые правила. Может, если бы Сталин был из богатой семьи, к нему бы относились по-другому. Вдобавок в Тифлисе он был чужой, и заступиться за него было некому. Кончилось все разрывом и изгнанием строптивого ученика из семинарии. И, конечно, те, кто выгонял его, даже в самом страшном сне не могли предвидеть, к каким последствиям это приведет.