Дрожащими пальцами я вывела свою подпись на бланке - я не стану месячной малышке Вике мамой.
Домой с мужем ехали молча. Слез не было. Обида, чувство несправедливости, горечь. Подлое чувство облегчения...
Девочка, возраст один месяц, контакт по ВИЧ - будете смотреть? Вопрос регионального оператора все-таки застал нас врасплох. Да, мы обсуждали с мужем заранее, а что если предложат ребенка с ВИЧ. Но так и не решили, что будем делать, легкомысленно подумали, что будем думать решать по ходу. И вот он, этот вопрос, как ушат с холодной водой и решение надо принимать сейчас. Тяну время, спрашиваю, а можно ли посмотреть медицинские документы ребенка.
Нельзя, карта вместе с девочкой, девочка сейчас в больнице. В усыновительской базе ее еще нет, информация по ней вообще появилась только сегодня и только общие сведения.
Берем направление на знакомство. Время вечер, звоним в районную опеку, узнать, можно ли придти посмотреть ребенка в больнице сейчас. Нельзя. Ребенка из больницы завтра утром перевозят в дом ребенка, документы передают из одной опеки в другую. У нас есть время до утра.
Несколько часов, проведенных в Интернете. Поиск информации про ВИЧ, как он передается от матери к ребенку, как выяснить перейдет ли ВИЧ-матери к ребенку.
Первые 1,5 года у ребенка, рожденного от ВИЧ-инфицированной матери, сохраняются ее антитела. Это не обязательно вызовет заражение самого малыша. Выявить заболевание в раннем возрасте можно через метод, называемый ПЦР - он определяет наличие в крови именно генетического материала вируса.
По статистике примерно у 20% малышей, чьи мамы были ВИЧ-серопозитивные, диагностируют в дальнейшем ВИЧ-инфекцию...
К утру у нас был примерный план действий. Запросить медицинскую карту, посмотреть результаты анализов в динамике. Если количество антител увеличивается, скорее всего у малышки все-таки будет ВИЧ... Если уменьшается - возможно, не будет. Скорее всего, врачи-инфекционисты посмеялись бы над нашим выводом. Если бы было все так просто...
Но нас разрывало. С одной стороны, мы очень хотели дочку. С другой стороны все-таки боялись взять ВИЧ-инфицированного ребенка. Да, в ШПР нам рассказывали про ВИЧ-детей. Что это не так страшно, это как сахарный диабет - нужно принимать в определенные часы лекарства в качестве поддерживающей терапии. Соблюдать необходимые меры безопасности. А в остальном - это обычные дети. И все равно было страшно.
Что не справимся. Что заразим старших детей. Что заразимся сами.
А если откажемся - что малышка останется одна на один с тяжелой болезнью. Мало кто захочет взять "тяжелого" ребенка в семью...
В доме ребенка нас проводили к врачу. Врач - умудренная годами женщина. Работать в доме ребенка - сложно. Не представляю насколько. Молча подала нам карту. Молча смотрела, как мы растерянно изучаем результаты анализов, ничего в них не понимая.
Мягко спросила - вам что-то объяснить.
-Да... Все...
У Вики динамика на увеличение антител. За две недели - в три раза. Терапию получает с рождения, но на многие лекарства аллергия. Родилась недоношенной, соответственно букет сопутствующих заболеваний.
Био-мама ВИЧ-лечения во время беременности не проходила. Сразу после родов написала отказ.
Наверно, на нашем лице все было видно... Врач мягко распросила нас, есть ли кровные дети, почему хотим усыновить еще ребенка. Нет, она нас не отговаривала, просто объяснила, какая реальность ждет нас в дальнейшем. Она нас не осуждала. Смотрела с сожалением и усталостью, но не осуждала. Это было важно.
И мы подписали отказ. Даже не посмотрев на девочку. Зачем душу себе травить, все равно не заберем - это было как оправдание. А в реальности я боялась, что если увижу малышку, эмоции перевесят разум, схвачу и убегу с ней домой.
А потом буду ненавидеть себя и ее за поспешно принятое решение.
Может, все было бы не так. И выросла бы девочка на таблетках, и все было бы хорошо. Но я испугалась. И Вика осталась в доме ребенка, а мы уехали домой, чтобы продолжать поиски нашей дочери.
Прошло три года, я пишу эту историю. Чувство вины все это время иногда царапало откуда-то изнутри. И только сейчас я понимаю, что, наверно, поступила правильно. Нельзя забирать ребенка с тяжелой болезнью из жалости и на эмоциях. Нужно взвешивать свои силы, ресурсы и возможности. Если я сомневалась тогда, значит не потянула бы и в дальнейшем. Этой девочке нужны другие родители, сильнее нас, которые смогут принять, полюбить. Которые будут будут видеть в первую очередь самого ребенка, а не медицинскую карту.
Это не наша история. Мы не герои.
Надеюсь, моя история поможет будущим усыновителям понять заранее, а смогут ли они принять в семью такого ребенка. Это тяжелое моральное решение и оно принимается не за пять минут.
Поможет тем, кто, как и мы три года назад, мечется между чувством вины и голосом разума.
Как бы цинично это не звучало, но приемный ребенок - это всегда лотерея по здоровью. И что потом вылезет - неизвестно.
Но когда вот так сразу знаешь диагноз, есть возможность подумать. И ей стоит воспользоваться.