Свеча.
Свеча неровно догорала…. Он сидел, уперевшись подбородком в скрещенные на столе руки и наблюдал за человеком, лежащим напротив него на больничной койке. Больному было неполные шестьдесят – изможденность и пробивавшаяся с сединой небритость придавала ему вид еще старше. Дыхание еле заметное и, если бы не нервное подергивание сомкнутых и почерневших век, понять, что человек еще жив, было бы трудно.
Врач давно сидел в этой позе.… Или недавно. Он уже не помнил. Время и пространство в эти дни потеряли привычный ритм и ход. Все свелось в «сейчас». А сейчас было тяжело. Вот только кому из них? – врачу, уверенно принявшего больного в сознании и дееспособного, а сейчас находящемуся без сознания; семье, сидевшей за соседей стенкой и сделавшей несвоевременный выбор, с надеждой (последней?) привезшей своего родного? Или самому больному, лежащему сейчас в пустой больничной палате, и так легкомысленно отнесшемуся к предупреждениям своей семьи – не ехать в соседнее село на соболезнование?
Свечу врач зажег скорее инстинктивно – электричество в больнице было. Нервный, колеблющийся свет свечи создавал спасительную ситуацию снящегося кошмара, который обязательно закончится….
«Почему»? Этот вопрос многосоттысячный раз всплывал в его сознании, расталкивая все другие, не очень нужные и важные вопросы и мысли. Почему больному стало плохо!? Что он сделал и делает не так?! Где и в какой момент он упустил ситуацию? Когда ставил диагноз? Назначал лечение? За несколько дней больному становилось хуже. Вначале он безропотно принимал предлагаемые лекарства, подбадривая при этом врача незатейливыми шутками, затем, спустя несколько дней, уже без шуток, вглядываясь в лицо врача, и видя в нем больше, чем знал сам врач. А потом он уснул долгим сном без сновидений.
«Почему?» Он знал ответ на этот вопрос, но малодушно пытался скрыть, оттолкнуть его от себя, ему было стыдно признаваться в этом, хотя он был уже очевиден.
Из зерна совершенных много лет назад ошибок и проросла сегодняшняя трагедия. Выбор. Он был лишен его. Еще много лет назад. «В семье должен быть врач»! Так твердили ему с самого раннего детства, хотя в их роду врачей не было. «Ты будешь врачом», звучало как неотвратимый приговор. И он со временем с ним, как и все обреченные на долгий срок, смирился. «Надо – буду». Ослушаться старших было невозможно. Да, и сам тоже был не прочь выбраться из села в город, институт… Ребята постарше рассказывали много весьма пикантных историй, от которых захватывало дух и притуплялось понимание ответственности профессии врача. Вот так, с помощью родителей закончив школу, отнюдь не на «отлично» и с их же протекцией поступив в престижный вуз, он стал медиком. Годы учебы промчались незаметно – соблазнов было много (ребята были правы), желания учиться значительно меньше…. Закончив вуз (дай Бог здоровья родителям!), получив диплом, но недобрав к нему знаний, после недолгих стажировок, он вернулся в родное село, где так кстати освободилось место главврача.
Он хорошо помнит тот день, когда впервые вышел на работу. И лица тех, кто проводил и встретил его в тот день. Особенно отчетливо запомнил лицо отца – пытающегося скрыть гордость за сына. Он с нарочитой строгостью оглядывал сына, желал доброго пути и хорошего дня. И только уже перед самым уходом, он широко улыбнулся и уверенно сказал: «Всё будет хорошо, не волнуйся….».
И вот сейчас, глядя сквозь слезы на лицо своего отца, лежащего перед ним на больничной койке, сжимая его руку, он повторял: «Всё будет хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо….»