Мы сидели в убогом кафе где-то за полярным кругом и ждали вареники. «Две порции с палтусом», — наконец появилась крупная официантка и поставила дымящиеся тарелки на пластмассовый столик. В животе заурчало еще сильнее. Я проткнул погнутыми алюминиевыми зубцами скользкое тесто и без промедления отправил смазанный маслом полумесяц в рот.
— Хочу убраться отсюда поскорее, — Лида брезгливо отодвинула свою тарелку.
— Му-гу, — промычал я в ответ, обжигаясь горячим рыбным бульоном.
Лида допила кофе из пластикового стаканчика и отвернулась к окну.
На столе завибрировал телефон. Входящий видеозвонок. Я отложил вилку и принял вызов. В Североморск ворвалось чудо нашей газеты — главный редактор Глеб.
— Денис, аэропорты закрыли из-за каранти…
Связь подвисла. На экране расплылся в дьявольской улыбке патлатый альбинос. Честно говоря, сколько я ни работал с Глебом, я все никак не мог привыкнуть к его генетической особенности. Радужки глаз главреда были настолько светлыми, что почти сливались с голубоватыми белками. От этого всегда казалось, что Глеб смотрит одними зрачками. Каждый раз, когда я ловил на себе этот сфокусированный до предела взгляд, меня немного передергивало.
Изображение снова заскакало.
— Я не смогу к вам присоединиться, — Глеб виновато нахмурил выбеленные альбинизмом густые брови. — Жену увезли в реанимацию с вирусом, а ей рожать скоро.
Пустой стаканчик захрустел в руке Лиды.
— Да, ясно, — я сочувственно кивнул экрану.
— Пока делайте материал из того, что уже отсняли, остальное нароем в сети. И сидите в гостинице, еще созвони…
Связь окончательно рухнула.
— Зачем он отправил меня в эту дыру? — Лида резко перевела взгляд на меня.
— Потому что ты не сольешься с местным пейзажем и тебя хотя бы будет видно в кадре, — я попытался пошутить и как-то разрядить обстановку, но Лида лишь хмыкнула и сильнее закуталась в мохеровый шарф.
Тусклый солнечный луч, пробивавшийся сквозь серую рабицу облаков и грязные панорамные окна столовой подсвечивал и без того рыжие ресницы Лиды белым. Ее острые скулы сияли золотой россыпью веснушек. На лбу голубой речкой пульсировала тонкая венка.
Внутри меня опять заколыхалось.
После обеда мы поехали в гостиницу. Наш временный приют, как и в первый день, встретил нас стылым завыванием коридорных окон.
Лида мягко ступала по выцветшей ковровой дорожке впереди, я шагал с фотооборудованием сзади.
Она дошла до двери своего номера, поднесла ключ к замку и замерла совершенным стоп-кадром.
— Слушай, Ден, может посидим у тебя? — Лида посмотрела на меня, хитро щуря свои лисьи глаза.
— И поработаем завтра, да? — я удивился ее игровому настрою.
— Завтра или сегодня… не знаю… Сейчас мне хочется согреться.
— Ну ладно, пошли, — я отпер замок и толкнул дверь, пропуская коллегу в комнату.
— Разве это не чудо, Ден, вот это вот все? — Лида прыгнула на мою кровать и расплаталась звездочкой. Последний на сегодня желто-сиреневый луч подглядывал за ее ребячеством через щель незадернутых штор.
— Ты же вот только мечтала сбежать отсюда, передумала?
— Ага. Говорят, в диких условиях люди открываются с другой стороны.
— Хочешь проверить себя?
— Тебя! Хочу проверить, способен ли ты добраться до моего номера и добыть припрятанную в чемодане бутылку «Джима Бима».
— Я тебя своим угощу, — улыбнулся я, доставая из тумбочки виски, купленный в дьюти фри.
— Интересно, Глеб еще позвонит? — Лида села на кровати.
— Ему не до нас сейчас, — я протянул ей стакан с темно-янтарной жидкостью, а сам сел на пол. — Сдался он тебе?
— Не сдался… — она сделала глоток и поморщилась. — Мне вообще эта работа в «Жизни» надоела. Носиться по его заказным заданиям… А самого вечно нет…
Лида достала из сумки смартфон, подержала немного в опущенных руках и отшвырнула подальше.
— А давай с тобой свой блог заведем или подкаст или еще чего, а, Денис? — Лида спустилась с кровати и села напротив. — Сюжеты снимать будем, охваты поднимем… Ну?
Она все задавала и задавала вопросы, говорила и говорила. Слова и звуки постепенно перемешались, переплелись, а потом и вовсе исчезли. Я видел лишь, как тонкие пальцы плясали у рта, а пухлые губы то обнажали, то скрывали два ряда сверкающих жемчужин. Как в идеальном немом кино.
Я развалился у стены, и все мои клетки полностью заполнились теплом.
— Лид, я хотел сказать…
Она приложила палец к моим губам и придвинулась ближе.
— Что-то я совсем замерзла, — рыжая нимфа сложила холодные ступни на мои колени. — Давай еще выпьем, а?
Виски пьяно забулькал из бутылки в стакан. Не вставая, я подтянулся к радиатору и выкрутил ручку на максимум.
— Ну так что, Ден? Что ты хотел сказать? — Лида тронула меня за плечо.
— Я хотел сказать, что… сваливаю.
Она отпрянула. Густые светлые ресницы широко распахнулись.
— Как закончится эта ерунда с карантином, поеду в кругосветку, из редакции сваливаю.
Лида уронила голову на мои колени и схватилась за живот. Комнату заполнил раскатистый громкий хохот.
— А меня возьмешь? — отдышавшись спросила она.
Вместо ответа я притянул ее к себе и поцеловал.
Утром меня разбудил звук спускаемый воды в унитазе. Лиду тошнило. Я оторвал голову от подушки. Ее вещи все еще лежали на кресле. На тумбе стояли две бутылки: одна пустая, другая начатая.
Лида вернулась в комнату. С ее белого подбородка стекали капли воды. Она улыбнулась и забралась снова под одеяло.
— Не надо было идти к тебе за второй, — я опять пытался взбодрить ее своим плоским юмором.
Она ничего не ответила и только вложила озябшие пальцы в мою ладонь.
— Чего ты хочешь, Лид? — я сжал ее руку.
— Пожалуй, мне хватило бы только одного!
— Чего же? — я нежно вытер любимый подбородок.
— Чтобы альбинизм не передавался по наследству, — она одернула руку и отвернулась к окну.
За окном замело. Снежинки-переростки стучались в стекло и настойчиво просились к нам в номер. Ажурные шестиугольники толпились, толкались, залезали друг на друга в надежде узнать, что же с нами будет. Да все без толку. Мы лежали с Лидой где-то за полярным кругом и молчали. Хрупкие кристаллики, отчаявшись дождаться нашего ответа, смиренно скатывались по стеклу и исчезали в рыхлом сугробе подоконника.
Наконец ветер не стерпел и бахнул в не закрытую с вечера форточку. Холодный Североморск нагло ворвался внутрь и тряхнул меня за грудки.
Я поскорее встал, закрыл окно и посмотрел на Лиду. Она мирно спала, положив под голову две ладошки-лодочки.
Внезапно перестал валить снег и стало так тихо. Утро скинуло снежную вуаль и засияло. Первый острый луч лизнул мутный бок стакана, дремавшего на тумбе, потом добрался до губ Лиды и устроился, точно довольный кот, в уголке ее улыбки.
Под лопатками зашевелилось, зажгло. Я подошел к кровати, осторожно взял бутылку, постоял еще немного и пошел в ванную — выливать остатки виски. Где-то в коридоре засвистел чайник. Начинался новый день.