Наблюдая как принципиальные ремиды исчезают как вид, создаю аналогию в истории. Притом собирательную. Что такое принципы?
Мы выяснили, что принципы сродни стоянию на месте, но не в смысле осла упрямого, который упирается копытами, когда упрямство признак тупости. Ремиды, стоят на месте и видят все вещи и с разных сторон, называют все своими именами. У ремидов, таким образом, есть лицо. Они видят себя и зрителя. Потому они стоят. Им не стыдно показывать себя. У них могут быть даже физические изъяны. Но они все равно уверенные в себе.
А вот у зерефов своего мнения нет. Потому они двигаются в толпе и коллективе. И движение это обязательно либо на охоту по затравке дичи, либо обычная обработка своего огорода. Если зерефам не подали команды, они даже сами идут к водопою, как стадо антилопы. Потому что к водопою ходили все предыдущие поколения антилопы Гну. Это антилопья традиция, ходить к водопою. Чистые инстинктивные рефлексы. Ничего не поделаешь. Хотя можно скакать и по одному. Зерефы не могут стоять и показывать себя хищникам. Потому что другие зерефы, точно такие же могут в это время охотиться. Это условное стояние и условная же охота зерефов лишь показывают, что у зерефов своего лица нет, у зерефов лицо коллективное. Они все похожие. Они все — контуры. Заготовки для ремидов. А вот ремиды стоят себе и имеют свое мнение. Даже если бы старейшины не показали пальцем — это ваш учитель, повинуйтесь ему и слушайте, что он вам скажет. Ремид своим поведением завоевывает авторитет. Ведь ремид не подобен пугливой антилопе. Сколько я не искал в истории примеров солидарности авторитетов, никак не находил. Так и есть. Это только благородные олени собирались в кучу. Аристократия — это сборище одиночек. Они сами себе учителя и боги. Эти самые одиночки, они же зероты всех времен и народов воевали чужими руками. Но прежде чем аристократия объявляла кому то войну, она захватывала ум и сердце своего народа, своей зерефной армии. Она восхитит зерефов своим даром. Как восхищает луна и как восхищают зерефов в ночном небе звезды. Если аристократия была не так сильна, то на помощь зеротам приходила традиция.
Итак, моральная аристократия, вожди и учителя никогда не объединялись. Он все время доказывали друг другу, кто из них круче, кто из них ближе богу. Не знаю, если ли тут животное начало и борьба за лидерство как у макаки резус. Ни один зерот не признает верховенство другого зерота — это факт. При феодализме аристократы вызывали друг друга на дуэль, при социализме учителя (инженера, полковники, писатели) писали друг на друга доносы. Когда пришел рынок, ни один из ремидов не шелохнулся, когда рухнула целая страна. 20 миллионов с мандатами членов КПСС смотрели, наблюдали, как падает здание СССР. Так это была страна зерефов или учителей?
Этот вопрос можно было бы задать при разрушении. Даже сами зерефы пролетарии не встали на защиту своей «диктатуры». Почему? Потому что никаких пролетариев не было на свете. Их вообще нет. Пролетарии — это сбежавшие от перенаселения в своем селе крестьяне. Этим крестьянам маргиналам удалось попасть на заводы магнатов. Так крестьянин беженец отрывался от своей общины, от традиции. Отныне он становился маргиналом. Но не переставал оставаться зерефом. Рабочий -это городская профессия, одна их многих на свете. Тем более одна из самых не престижных и даже презираемых самим же народом. Как так можно? Традиционный народ презирает труд?
И на самом деле презирает. По традиции, кто трудится физическим трудом, не является аристократией. Карл Маркс сделал из пролетариата даже не аристократию, а бога или героя. Прометей пролетариат должен освободить человечество. От какой тирании? Тирании кого? Не освободит ли новый бог цивилизацию от цивилизации (естественного развития)?
Когда из галантерейщика Бонасье получается банкир и магнат Бонасье, то превращение Бонасье галантерейщика в Бонасье олигарха есть традиция. Стаханов, сбежавший из села крестьянин, поработал в шахте, стал примером для других сбежавших крестьян. Все сбежавшие не стали Бонасье. Это понятно. Все не могут стать Бонасье. Но Стаханов стал элитой советского государства. Посмотрите на вождей и лидеров СССР. Кто их них был интеллигентом? Никто. Но поработали на заводе, перешел на должность. Стал мастером учителем (молодым ремидом, зеремидом). Потом стал бюрократом и стал учить народ. Все, что у западного Бонасье занимает три поколения в галантерейной лавке, у потомков Стаханова занимает два поколения олигархов независимой России (и других республик). Потому что СССР — это страна учителей. Не учителей средней школы, которых также был переизбыток, а ремидов — авторитетов. Все население знало, что высшее образование — это престиж, а работа на заводе — это позор. СССР штамповал дипломы как он штамповал шарики подшипники. Вал авторитетов общества просто перевалили необходимые нормы командиров и солдат. Командиров стало больше солдат. Все ученики тут же мечтали стать авторитетами, как дед галантерейщик Бонасье мечтал стать банкиром. Кто заметит здесь сохранение традиции и превращение в олигархов социалистического Стаханова и капиталистического Бонасье? Необходимо всего три поколения, чтобы все встало на свои места. До такой степени все население жило старыми задачами, что в конце концов при разрушении СССР самыми авторитетными среди населения были криминальные авторитеты. Традиционное общество, а СССР был новым видом традиционного общества, никак не изменился. Появилось много учителей, но среди них не было настоящих авторитетов. Как так получилось? Что бюрократов много, а настоящего вождя нет? По законам традиции, если собирается толпа учителей, то просто некому работать. Ремиды не работают. Они все время наблюдают, как армия новых «пролетариев» строит новый мир. Ни одна аристократия мира ни объединялась в союзы. Вся феодальная аристократия объединялась во временные альянсы. Вся бюрократия СССР наблюдала, как рушится государство. И народ тоже наблюдал.
Мы уже упомянули, что из подмастерья получается мастер, а из купца буржуа. Это неизбежная эволюция. А вот что получается из пролетария, когда он становится стахановцем, потом депутатом, потом просто фотографией или бюстом, эту эволюцию Карл Маркс никак не ожидал. В западной Европе не клюнули на наживку Маркса. Потому что там всегда все было рационально. Там состоялась эволюция семьи Бонасье. В СССР, как только рабочий получал на заводе надбавку к заработной плате, он становился старшим, он больше думал не о равенстве с другим братом рабочим. Это традиция? Это традиция. Зачем ему равенство рабочих, для чего это равенство? Оно отнимало стимул профессионального мастера. Потому квалифицированный западный рабочий — это тот же буржуа. Он думает не о нищих на улице, а о своей буржуазной нации. Его разум и мысли выходили за ворота его цеха, но не выходили дальше границ национального государства. Он рассуждал также как и буржуа и совершенно свободно. Зеремид (молодой ремид), а мы говорим сейчас о них, никогда не думает о всех людях на свете. Это реальные ремиды думают о всех людях на свете. А зерефы не думают. Зереф думает, как укрупнить свой надел, участок, даже завод хозяина чтобы давал больше прибыли. Если на заводе повысится продукция, значит и у рабочих поднимется доход. Ни о каком интернационализме не может быть и речи. Все зеремиды и выходцы из деревень думают одинаково. А что в СССР?
Почему в СССР до его распада самым актуальным стал национализм? И это при том, что СССР выпускал пачками школьных и всяких разных других «учителей». Они то должны были иметь цели выше среднего. Почему все учителя, а также инженера, а также все шахтеры всех шахт СССР думали об одном и том же? Никто из шахтеров при этом не был анархистом. Это были точно такие же зеремиды, которые жили в Западной Европе в начале 20 века. Самое большее они могли думать, как увеличить свой надел земли (дачи, огорода, фазенды). Все зеремиды мира думают одинаково (универсально). СССР, это было общество, страна учителей -зеремидов, то есть людей с зачаточной рефлексией. Настоящие учителя, честные принципиальные люди, профессионалы своего дела, гордость народа на самом деле смотрели, как эта армия националистов растет. И они никак не могли на эту армию повлиять. Потому что по статусу все учителя общества равны. В СССР бюрократы поделил общество на три искусственных класса: на пролетариат, крестьянство, интеллигенцию.
Вывод:
Маркс, его учение поспособствовало новой форме эволюции традиции. Потому что любая революция среди крестьян и отмена собственности — это всего лишь задержка превращения зерефов в новую аристократию. Все зерефы мира хотят стать вождями для этого они начинают двигаться, сильно бегают, суетятся. До такой степени быстро, что происходит взрыв — революция. И на другой день все в этом мире становится верх ногами. «Кто был ничем, тот стал всем». Но ведь заяц не может стать львом, правда? Зереф превращается в зеремида, потом в ремида, потому что у него растет рефлексия. Ответственность растет. По законам традиции это нормально. По законам традиции! Ответственность за себя, семью, этнос, нацию наконец. Какая ответственность будет в зерефа, когда он возьмет власть? За что он будет отвечать? Кто будет им на самом деле управлять? Ведь зереф безответственен совершенно. Он все время смотрит назад, оглядывается, нет ли сзади хищника, который его съест. Если опасности нет, он построит себе дом, посадит дерево, как учили его предки. Но какое дерево он посадит, если надо обязательно что то сажать (в тюрьму)? Настоящая классовая борьба развернулась в СССР в 30 -е годы, она же на самом деле есть перевернутая ногами верх традиция. Любая революция зерефов оборачивается контрреволюцией, из икры лягушки сначала должен появится головастик, а после головастика и сама лягушка.
ГЛОССАРИЙ
Зереф — традиционный человек с жестко поставленными социальными поступками, рефлексия низкая почти зеро, отсюда и слово зереф — рефлексия зеро (zeref).). Не имеет полутонов, служит идолам рода, общается в кругу родной крови. Оттого что не имеет полутонов восприятия, категоричен, непримирим, враждебен к чужому. И к другому мнению в развитии отторжения «не своего».
Зерефная петля — беби бум, перегрев народонаселения.
Зерот (ы) — феодальная элита.
Зеротная петля — создание зеротами кастового жестко сословного общества. Отсутствие социальных лифтов. Революционная ситуация.
Зеремид — человек первого поколения города, имеет наполовину жесткие социальные рефлекс обычая и новые навыки городской жизни, наполовину городской, наполовину сельский.
Зефа — человек из первого поколения города с наклонностями в сторону рынка и спекуляции, причем торговать, хоть чем, его вынудили обстоятельства.
Зеремидная петля — лицемерие, фарисейство, фанатизм, подстраивание маргинальных слоев под существующую идею и порядок. Когда в элите организации от религиозных до правительств накапливаются зеремиды, происходит застой и кризис. Крах идеи и системы.
Ремид — традиционная элита, правители, чиновники, авторитеты, учителя; ремиды ставят поступки зерефам, определяют мораль, законы, политику, рефлексия средняя — middle (remiddle).
Ремидная петля — борьба элиты с самой яркой личностью, сговор вторых и третьих лиц против героя и пророка
Рефаг — человек торговой цивилизации в несколько поколений, рефлексия высокая, эгоистичная, утилитарная — refag (re + high).
Рефажная петля — соблазнение традиционного населения модными товарами, быстрой выгодой и перспективой быстрого возвышения. Экономический кризис.
Зелот — сверхчеловек.
https://ridero.ru/books/tradiciya_protiv_kommunizma/