Потом были суматошные – а как же иначе-то в компании Белки? – покупки продуктов, готовка заказанных ею блюд и вкуснейший не то поздний обед, не то ранний ужин под навесом летней кухни. Восторги по поводу моего ножа, который сковал Никита, отнюдь не безуспешные попытки подруги потягать парня за отросшую бородку, обучение Златы прыжкам через палку, очередной наскок, чтобы вытащить нас в «клуб» к Мелочной, но тут Белка вдруг спохватилась, что у неё там какие-то вечерние процедуры назначены, про которые она совсем забыла, и сбежала в свой санаторий, пообещав нас всех завтра разбудить, если мы сами не проснемся к её приходу.
Андрей отправился мыть посуду, сказав, что мы с Никитой и так сегодня упахались, а ему помощь не нужна, он и в одиночку справится. Я подхватила телефон с раскрытой на нем книгой и в компании Златы уселась в тени широких садовых качелей. Через пару минут качели скрипнули, и рядом со мной оказался Никита. Выглядел он озадаченным и грустным. Спрашивать, что у него произошло, я из вежливости не стала, но он, тяжело вздохнув, первым начал разговор.
- Не понимаю, что происходит. То ли меня глючит, и я на солнце перегрелся, то ли что-то не так.
- Ты о чем сейчас? – удивилась я и отложила телефон в сторону. Товарищ сумел меня заинтриговать.
- О нас с Белкой. Мы здесь уже второй день. Ну ладно, чуть больше суток, если быть точным. А она… не знаю, как сказать. Короче, я не чувствую себя её парнем! Будешь смеяться, сегодня я, кажется, понял, что такое ревность. Только ревновал её не к кому-то там, а к тебе, к Андрею, даже к Ирише Мелочной. Мы с ней и пяти минут вдвоем не провели! А еще… только не ругайся, пожалуйста! Я, кажется, начал уставать от нашей компании. Я совсем запутался! Черт, что я делаю? Зачем я тебе это говорю?! – Никита сделал попытку встать, но я схватила его за руку и заставила сесть обратно.
- Говоришь ты мне это затем, что мы – друзья. И ничего страшного не происходит. Просто ты пока ещё мало знаешь Белку. А она всегда такая была, сколько я её помню. Для неё все её близкие люди одинаково дороги и, если у неё есть такая возможность, она всех сводит вместе, чтобы не рваться в разные стороны. То, что ты устал от нашего общества – тоже немудрено. Мы ж последние недели друг от друга не отходим, считай. Только спим порознь. И то ты сейчас комнату с Андреем делишь.
- А что мне делать? – спросил Никита, доверчиво и виновато посмотрев на меня. – Не хочу никому настроение портить. Но боюсь, если Андрей заметит мою кислую физиономию, не отвяжется.
- Ну, это у него издержки профессии, сам понимаешь. Он не со зла, просто привык так реагировать. А что делать? Сегодня, чтоб немножко отдохнуть от нас, можешь прогуляться по поселку. Наверняка там на этой Паралии ближе к вечеру будет весело. А завтра отдельно отловишь Белку, обнимешь её и скажешь, что соскучился и хочешь побыть с нею вдвоем. Если что – просто дай знать, я схвачу её за мохнатые кисточки на ушах и к тебе притащу. Или наоборот, заберу Андрея, и мы оставим вас вдвоем. Сделай скидку: ты ж у Белки первый парень, она толком-то и не знает, как это – быть вместе.
Никита засопел, явно прикидывая, стоит ли это говорить, но всё-таки не выдержал:
- На самом деле и не первый. Но я тебе этого не говорил! Мне вообще это не важно, просто вот…
- В целом и неудивительно. Нам же с ней по двадцать шесть лет, считай, уже по двадцать семь! Вот было бы семнадцать-восемнадцать, тогда да. А то, что она мне об этом и словом не обмолвилась, говорит лишь о том, что ничего серьезного из тех отношений не родилось. Я ей про того же Петра тоже не сразу рассказала, а лишь когда решила переехать к нему от родителей.
- Слушай, - оживился Никита. – А расскажи, как ты поняла, что… ну что он для тебя значит больше, чем просто там приятель?
- А ты уверен, что мне хочется это вспоминать? Петр – самая большая ошибка в моей жизни. Тем более что тревожные звоночки были сразу. Но я их замечать не хотела, так рвалась в замужество.
Если я не улыбаюсь. Часть 77