Путь предстоял неблизкий. Феклуша обогнула монастырский лес. Еле заметная тропа вела через поля к реке. Спустя несколько часов ходьбы путешественница стояла на берегу. Это было то самое опасное место, о котором говорила настоятельница. Снег почти сошёл, но на реке ещё держалась ледяная корка, однако можно было разглядеть выступающие камни, по которым местные переходили реку в брод. По щиколотку в холодной воде Феклуша переступала с камня на камень. Лёд был тонкий, подтаявший, так что в любой момент можно было упасть в воду. Но путешественнице повезло - она благополучно миновала весь путь, только в конце, у самого берега её нога соскользнула и Феклуша оказалась по колено в воде.
На берегу Фелуша сменила мокрую одежду и вновь отправилась в путь. К вечеру она вышла на широкую дорогу, ведущую в уездный город, а перед самым закатом ей повстречалась запряжённая старой кобылой повозка. Возница - немолодой разговорчивый мужик, сам окликнул путницу и предложил ей помощь. Переночевала Феклуша в близлежащем селе, куда и направлялся её попутчик, в избе у местного старосты, а на следующий день, вместе с гостеприимным хозяином, она добралась до Троицкого села. Отсюда до Покровки было рукой подать – два часа ходьбы.
Вот и показались знакомые места. Потянулись дальние поля, где когда-то они работали вместе с матерью; из-за небольшого холма виднелась рощица, где, будучи ребенком, Феклуша пропадала целыми днями. Вскоре показались первые деревенские избы. Феклуша удивилась тому, как быстро она добралась. Всё время своего пребывания в скиту, а потом в монастыре, у неё было такое ощущение, что она находится где-то далеко-далеко от родных мест, на краю света.
И вот уставшая путешественница вошла в родную деревню: бревенчатые избы, покосившиеся заборы, мохнатые шапки крыш – знакомый с детства вид. Их с Прохором дом располагался на другом краю поселения, у реки. Феклуше не очень хотелось встречаться с односельчанами. Внимание, расспросы, любопытство - всё это было тягостно - воспоминания пережитого позора были ещё слишком свежи. Поэтому она решила не переходить овраг, который отделял рощу от огородов, прилегающих к избам. Свернув с дороги, она спустилась вдоль насаждений к реке и оттуда уже поднялась к своему домику.
Феклуша очень волновалась перед предстоящей встречей. На протяжении всей дороги она подбирала слова, которые скажет Прохору. В то же время у нее было ощущение, что всё это не так важно: сама встреча с мужем, какие слова она произнесёт, как он её встретит - простит или опять изобьёт, или примет и будет мстительно унижать всю жизнь. Феклуша была готова принять любой поворот событий как справедливый приговор судьбы. Лишь одно волновало её - судьба дочери. Она понимала, насколько горькой может быть сиротская доля и решила во что бы то ни стало спасти от неё свою дочь.
- Ксюша, девочка! - всё повторяла Феклуша на протяжении пути, обращаясь к затуманенному горизонту, скрывающему от неё родные места. - Только бы увидеть её, только бы прижать к себе. Жива ли она, здорова ли? Только бы жить рядом, жить ради неё. А дальше - будь что будет!
Феклуша подошла к своему дому и в недоумении остановилась. Двор был в запустении, а окна и входная дверь были забиты досками крест-накрест. Потоптавшись вокруг дома, она вспомнила об Акулине и направилась к ней в надежде разузнать что-нибудь о судьбе мужа и дочери. Феклуше повезло: ещё с порога через приоткрытую дверь послышались знакомые кряхтенье и оханье тётки. Войдя в избу, девушка застала хозяйку за работой – та сидела за столом и перебирала рассыпанную по его поверхности крупу.
- А это ещё кто пожаловал? - подслеповатая хозяйка приблизилась к нежданной гостье и отпрянула от неё, как от приведения. - Жива, значит... Вон как! Черницей обрядилась! Явилась, как из-под земли выскочила! - недружелюбно пробурчала Акулина.
Она вернулась к столу и продолжила разбирать крупу, всем своим видом давая понять, что Феклушин визит слишком малозначительное явление, чтобы отвлечь её от дел.
- Ну, чего надо? Зачем пришла? – после долгой паузы не вытерпела хозяйка. Феклуша всё это время стояла у порога и не решалась зайти в избу.
- Мне ничего не надо, только об одно прошу... - гостья помолчала, собралась с силами, но при первых же словах голос предательски дрогнул, и слёзы подступили к глазам. - Что случилось с моей семьёй? Где Прохор? Где моя дочь?
Акулина молчала, но по её лицу было видно еле сдерживаемое негодование, особенно после Феклушиных слов «моя семья». Гневно сдвинув брови, она смотрела на Феклушу и не знала, что сказать. Та молчала, потупив взор. Постепенно взгляд Акулины подобрел - перед ней стояла прежняя Феклуша - растерянная и беспомощная девчушка, которую заботливая тётка когда-то приютила у себя и выходила, которую она жалела и по-своему любила. Феклуша почти не изменилась, только первые морщинки пролегли вокруг глаз, и худоба заострила черты лица, отчего она казалась ещё более трогательной и уязвимой. Наконец обида и негодование Акулины улеглись, и она поведала изнывающей от нетерпения Феклуше следующие известия ...