Меня всегда завораживали художники, главным инструментом для которых становится свет. И если в случае старых мастеров речь шла об умении передать игру света красками, то современные художники могут рисовать самим светом.
Один из главных корифеев работы со светом – Джеймс Таррелл, человек с внешностью Санта-Клауса и, наверняка, душой эльфа (или кто там может рисовать радугой и светом звезд?).
Джеймс Таррелл родился в 1943 году в Лос-Анжелесе. Он быстро нащупал свой главный инструмент: ему не было и двадцати пяти, когда он приступил к созданию геометрических фигур светом галогеновых ламп на стенах отеля, где арендовал свою студию.
За сотню лет до Таррелла импрессионисты уже сделали свет главным героем своих картин. Они стремились в первую очередь передать настроение, ощущение момента, а не реалистично и детально отобразить увиденное.
Таррелл пошел по этому пути еще дальше. В его работах нет вообще никакого сюжета, никакой истории. Только впечатление.
Сам Таррелл сравнивает свои работы с огнем: на него можно смотреть бесконечно, хотя в его всполохах нет никакой истории, нет понятного направления, куда он вел бы твою мысль, нет начала и нет конца.
Зато, не отвлекаясь на выдуманные истории, зритель может погрузиться в состояние, похожее на медитацию. Может понять что-то новое о себе и своих отношениях со светом, с миром, со вселенной.
Отношения со вселенной занимают в работах Таррелла особенное место. Иногда он вписывает в свои минималистичные пространства круглые или квадратные окна – и как будто приглашает небо в соавторы.
В своем самом грандиозном проекте Джеймс Таррелл пригласил в соавторы не только небо, но и кратер потухшего вулкана. Ну серьезно, чего мелочиться-то?
Художник купил кратер Роден в Аризоне и в течение нескольких десятилетий создавал из него произведение искусства (кстати, владелец ранчо, где находился кратер, не очень-то горел желанием его продать. Но Таррелл человек упорный – он три года ездил к нему уговаривать, как на работу, и бедолага в конце концов сдался).
Теперь в кратере есть целая система тоннелей, сюрреалистическое освещение и, конечно, центр композиции – овальная рама, обрамляющая аризонское небо. Проектируя комплекс, Таррелл учитывал ход небесных светил.
Современное искусство часто упрекают в том, что оно заумно, но не красиво. Тот, кто считает, что работы Джеймса Таррелла не красивы – пусть первым бросит в меня камень!