Рассуждения культовой фигуры американской литературы о пагубной привычке читайте в книге «О пьянстве».
На обеих скулах у него, повыше, до самой кости было содрано. Рот — просто клякса крови. Когда он его открыл, видно там было только красное. Такой рот не скоро забудешь.
Он двинул воздух еще пару раз, казалось, пропустил один жесткий, потерял равновесие и брякнулся навзничь. Падая, выгнул спину так, что, когда ударился о цемент, удар на себя приняла дуга его спины, но голову наверху он не удержал, она дернулась назад от шеи, шея чуть ли не выступила рычагом, и затылок его швырнуло о цемент. Хряпнуло, голова затем опять подпрыгнула, потом опять упала. Он лежал неподвижно.
Я подошел к двери аквариума. Повсюду бродили легавые с бумагами, что-то делали. Все были очень приятны на вид, молодые, мундиры у них очень чистые.
— Эй, парни! — заорал я. — Тут одному медицинская помощь требуется, очень!
Они лишь продолжали сновать, выполняя свои обязанности.
— Слышьте, парни, вы меня слышите? Тут человеку врач нужен, очень, очень нужен!
Они сновали себе и дальше, и садились, писали на клочках бумаги или разговаривали друг с другом. Я вернулся в камеру. Кто-то позвал меня от двери.
— Эй, дядя!
Я подошел. Он вручил мне квитанцию на имущество. Та была розовая. Они все были розовыми.
— Сколько у меня имущества?
— Очень не хотелось бы тебе этого сообщать, друг, но тут сказано «ничего».
Я вернул ему квитанцию.
— Эй, дядя, а у меня сколько? — спросил меня другой парень.
Я прочел его и вернул ее.
— У тебя то же самое; у тебя ничего нет.
— В каком это смысле — ничего? Они у меня ремень забрали. Разве мой ремень — не что-нибудь?
— Если за него тебе не нальют — нет.
— Ты прав.
— Ни у кого сигареты нет, что ли? — спросил я.
— А сворачивать можешь?
— Ага.
— У меня на самокрутку есть.
Я подошел, и он дал мне бумажки и немного «Горниста»¹. Все бумажки у него слиплись.
— Друг, да ты на свои бумажки вино разлил.
— Хорошо, сверни и нам парочку. Может, заодно кирнем.
Я свернул две, мы подожгли, и после этого я подошел и встал у двери в аквариум, и покурил там. Посмотрел на них на всех, как лежали неподвижно на цементном полу.
— Послушайте, господа, давайте поговорим, — сказал я. — Нет смысла просто так валяться. Валяться тут кто угодно может. Расскажите-ка мне. Давайте кое-что выясним. Потолкуйте со мной.
Не раздалось ни звука. Я принялся расхаживать.
— Слушайте, все мы ждем тут, когда нам следующую нальют. Первую мы уже на вкус ощущаем. К чертям вино. Мы хотим холодного пива, одним холодным пивом начать, промыть горло от пыли.
— Ага, — произнес кто-то.
Я продолжал расхаживать.
— Все нынче болтают об освобождении, вот в чем штука, понимаете. Вы это понимаете?
Ноль по фазе. Этого они не понимали.
— Ладно, я утверждаю — давайте освободим тараканов и алкашей. Что не так с тараканом? Мне кто-нибудь может сказать, что не так с тараканом?
— Ну, воняют они и уроды, — ответил какой-то парень.
— Алкаш тоже. Нам впаривают, что бухать, правда? Тогда мы бухаем, а нас швыряют в тюрьму. Я не понимаю. Кто-нибудь такое понимает?
Ноль по фазе. Никто не понимал.
Открылась дверь в аквариум, и внутрь шагнул легавый.
— Всем встать. Переходим в другую камеру.
Они поднялись на ноги и двинулись к двери. Все, кроме быка. Мы с еще одним парнем подошли и подняли быка. Вывели его в дверь и по проходу. Легавые за нами просто наблюдали. Когда мы добрались до другого аквариума, быка положили на середку камеры. Дверь в аквариум захлопнулась.
— Вот я и говорю... так, что я говорил? Ладно, те из нас, у кого есть деньги, мы выходим под залог, нас штрафуют. То, что мы платим, идет на оплату тех, кто нас арестовал и держит нас в заключении, и деньги эти идут на то, чтоб давать им возможность арестовать нас снова. Ну, в смысле, если вы это хотите называть правосудием, можете это звать правосудием. А я это зову говном в глотку.
— Алкоголизм — недуг, — произнес какой-то тип, распростершийся навзничь.
— Это клише, — сказал я.
— Что такое клише?
— Почти всё. Ладно, это недуг, но нам известно, что они этого не знают. Они не швыряют в тюрьму людей с раком, не заставляют их лежать на полу. Их не штрафуют и не бьют. Мы — тараканы. Нам требуется освобождение. Нам следует на демонстрации выходить: «СВОБОДУ АЛКОГОЛИКАМ».
¹«Bugler» — американская марка табака и папиросной бумаги, выпускается с 1932 г. — Примеч. перев.