ОТРЫВОК ИЗ МОЕЙ ТРИЛОГИИ.
Время в стройотряде шло и быстро и медленно.
Менялись проверяющие, выясняли у продавщицы сельмага Надьки, покупают ли студенты водку, и в каком количестве. Получая утвердительный ответ, они устраивали дознание.
Это было буднично и утомительно. Обе стороны заранее знали о бесперспективности этого мероприятия. Но на фоне новых веяний,
исходящих от родоначальника ускорения и перестройки, его абсурдной идеи, борьбы с водкой и пьянством, это приходилось делать.
Разборы были все однотипны, за исключением одного. Мы долго жалели, что не было видеокамеры и этот этюд, который являлся бы шедевром мировой пантомимы и глупости, нам лишь удалось сохранить в памяти.
Приехала очередная комиссия с инспекцией трудовой дисциплины и проверкой состояния бытовых и жилищных условий. Девчонки
- поварёшки прибежали на объект, упредить об очередном несчастье, воизбежании недоразумений, как то, нецензурная брань, объясняющая, на сколько мы голодны и контроль допинг - провинившихся. По поводу первого предупреждения все меры безопасности были предприняты, в лагерь зашли тихо, с поварами вели себя выдержано и вежливо. Всё было похоже на интеллигентную, благополучную, многодетную семью. Девчонки студентки- поварёшки были просто в восторге, даже высказали мысль, о ежедневном ложном сообщении, о приезде, какой ни будь,
проверки. Я им пояснил, что это не выход, потому, что после того, как обман вскроется, то они будут иметь счастье, выслушать весь набор брани, имеющийся в лексиконе каждого и всё-таки придерживаемые нами выражения, в женском обществе.
С моими доводами они согласились, даже, не
дослушав всех и эту блажь, выбросили из своего наивного сознания.
Допингового скандала, мы, просто, не предполагали, из-за не употребления его - ещё.
Контролёры-кондукторы, в составе вновь назначенного декана института и какого-то научного сотрудника, видимо, младшего, начали из далека. Мы сели за стол летней кухни, где обычно кушали, которая была выстроена силами фанов. Начался осторожный опрос пассажиров этого
трамвая. Мол, у всех ли есть проездные документы, хватает ли мест, насколько они удобны.
Пассажиры на все вопросы ответили утвердительно. Хотелось быстрее начать трапезу. Но старший кондуктор сказал, что он знает о нескольких пассажирах, которые влезли в общественный транспорт, имея на душе алкогольное опьянение, что является грубейшим нарушением новых
правил пользования такого рода транспортом. Пассажиры расположены были добродушно и хмыкнув, отказались от оплаты багажа, которым их хотели нагрузить. Тогда трамвай встал, на остановке «сельмаг»,
кондуктор - стажёр сбегал за Надькой, которая к тому времени плохо относилась к пассажирам из-за постоянных недостач.
Кондуктор спросил: «Кто из пассажиров сегодня обращался в сельмаг за запрещёнными в транспорте веществами?»
Она без заминки указала на Валеру по кличке Бил - чёрное ухо, это вызвало истерический смех, на пике, которого трамвай бросало
из стороны в сторону. Бил водку не пил, за исключением одного случая, когда, пристыжённый именинником и девчонками, он выпил грамм 30 и после этого творил такие вещи, что, не сговариваясь, каждый пришёл к мысли, что у него и без водки достаточно дури и поить его не только, расточительство, но и преступная халатность.
Поэтому в его безгрешности, большинство было уверенно. Бил был пятикурсником, но внешний вид, по крайней мере, выражение лица настораживал и заставлял крепко задуматься о его психическом здоровье. Я впервые его увидел в Сиане. У меня возникли
те сомнения о которых выше мной уже упоминалось, но узнав от Толяна, что мама Била преподаватель на кафедре гинекологии и акушерства, вопросы сами собой разрешились. Почему Бил, не знаю, а чёрное ухо, это дополнение нашей бригады. Валерик любил карты и имел большие уши, это, как раз тот набор качеств, имеется ввиду, анатомические и интеллектуальные особенности и пристрастий, которые и сделали его любимым нашим партнёром по игре в карты, на уши. Приз за удачную партию, он принимал на одно ухо и в конце концов оно было крупнее парного и отличалось интенсивностью окраса и тогда Бил был назван по аналогии с Бимом.
Надька, потоптавшись на остановке, всё-таки не поехала. Кондуктор сказал, что трамвай дальше не пойдёт, т.е. ужинать не будем пока пассажир не выйдет т.е. сознается. Большинство шабашников были в недоумении потому, что Бил действительно был посыльным - гонец золотые пятки. Так ласкового мы его называли, когда речь заходила об очередной командировке, но сегодня в сельмаг, его ещё никто не посылал.
Все ждали ответного слова. Бил, ссутулившись, стоял на передней площадке. По его лицу, усилиями гипертрофированных мимических
мышц, в течение нескольких минут блуждала глупая улыбка. Голова повинно свисала с длинной шеи, взгляд отрешённо блуждал в поисках, ни то подсказки, ни то поддержки, при этом, поочерёдно указательными пальцами он продувал соответствующие руке ноздри и фыркал, как трофейная лошадь. А мы ржали как табун лошадей. Потом он заинтересовался носками своих сапог и внимательно, прищуриваясь и часто моргая, детально их разглядел, переключившись на ладони
своих рук. Эта пантомима, наверно, продолжалась бы бесконечно, но её прервал кондуктор, который, видимо, больше любил разговорный жанр. Отвечай, пил водку?
Бил, не отпуская с лица дебильную улыбку, на время ответа, подняв голову: - Я и говорю нет, тут же уронив голову, как дохлый гусь на плечо, начал фыркать и разглядывать ладони. Выражение лица, как у довольного собой бегемота и лаконичный невразумительный ответ, делали ответ загадкой.
Думаю, что кондуктор, не сомневался в том, что Бил пьян, как
мерзавец. Он смотрел на Валеру с брезгливым видом, показывая своё превосходство и правоту, указательным пальцем подозвал к себе: Дыхни.
Бегемот дыхнул. Кондуктор поморщился. Не уже ли пил, подумал я. Кому брал водку, говори.
Бил повторил весь этюд, который не потерял своего очарования, не смотря на то, что он исполнялся в этот вечер вторично, а напротив, вызвал реакцию ещё более живую и одобрительную. Кондуктор продолжал выяснять у странного пассажира: употреблял ли тот в пути алкоголь. Пил или не пил?
Пил, точно издеваясь, сказал Валера. Тогда дыхни ещё раз. Бегемот дыхнул. По выражению лица эксперта можно было понять, что на него пахнуло не сиреневой водой, а затхлым газом болота, по крайней мере.
Кому брал водку?
-Мужикам.
-Каким?
-Загашенным.
Диалог сопровождался, уже возымевшей успех,
миниатюрой. Валера по-прежнему был бесподобен.
-Каким мужикам/?
-Я и говорю, загашенным.
На время ответа Бил ещё раз смело поднял с плеч повинную голову и осмотрел восторженную публику. По его лицу скользнула дебильная улыбка, которой он уже имел честь, обрадовать публику. Публика
бесновалась.
Сможешь мужиков показать? – упорствовал следователь на транспорте, он же по особо важным делам.
Валера ответил без колебаний. Да.
Затем добавил, если они к магазину придут.
Вагон качало. Пассажирки вытирали поплывшую от слёз косметику и захлёбывались от удушья, не успевая между перлами Валеры, набирать в лёгкие воздух.
Валера был не возмутим и с важностью главного свидетеля, терпеливо ожидал какие вопросы ещё заинтересуют следствие. Вопросы оставались прежними, поэтому и разнообразием ответов, свидетель не баловал. Следствие зашло в тупик. Жалкие попытки кондуктора и следователя в одном лице, произвести пробу Раппопорт среди
пассажиров, результатов не дали, если не считать пол стакана слюней, после её выполнения. Трамвай неохотно снялся с ручника и вечерняя трапеза началась, непонятно зачем остановленная.
. КОГАН Э.
