Продолжаю публиковать свои автобиографические опусы. Начало здесь
Предыдущая часть, из которой вытекает эта публикация, здесь
- Филипп Денисович, разрешите? – я приоткрываю дверь, вхожу в небольших размеров, ничем не примечательный кабинет. Письменный стол, книжный шкаф, папки, документы.
- Входите! – он указывает рукой на стул и смотрит на меня насмешливым, чуть холодноватым взглядом.
Этот взгляд мне уже знаком, определенная категория людей смотрит именно так, словно сканирует, быстро, вскользь.
Мы заговариваем на рабочие темы. Довольно быстро обсуждаем то, для чего я пришла, не откладывая в долгий ящик.
Так, так-так и так, - консенсус найден, к общему знаменателю пришли, можно уходить. Но я вижу по его аккуратным, спокойным движениям, что время у него свободное есть, а значит, я могу задержаться. Говорю о чем-то отвлеченном, типа: «какие у вас интересные книги в шкафу, и за окном прекрасная погода…»
Он быстро улавливает мой посыл и мы начинаем говорить. Меня не отпускает первое время неловкость от его холодноватого, пристального, оценивающего взгляда. Говорим о работе, говорим о деревне, говорим о книгах. Его интерес ко мне просыпается после того, когда я рассказываю о том, что свой трудовой путь начинала с доярки. И еще, что работала в совхозе на зернотоку. И что комбайн доводилось водить и что самые первые деньги заработала на сенокосе (мы косой скашивали сено и его продавали). Он задает уточняющие вопросы, а когда узнает фамилию Мастера, я представляю для него, как личность, интерес.
Тут должна быть маленькая ремарка.
О Мастере своем я еще напишу отдельно. Это великий человек. Не боящийся говорить правду, не номенклатурный, боец. Ветеран ВОВ. За свою правду, он не единожды получал по шапке от своих партийных товарищей. Михалкова С., например. А Яковлев – «архитектор перестройки», так тот вообще, на Мастера объявлял гонение с принародным побиванием камнями и подключал к этим разборкам Андропова…
Бобков прекрасно знал всю эту историю, и специфику нашего института, и то, что не мы – студенты выбираем учителя, а нас… по творческому конкурсу. Поэтому, в какой-то степени, обучение в мастерской у данной личности это почти как «крышевание». И здесь срабатывал индикатор: «у него учишься, значит, наш человек» или не наш…
Поэтому, думаю, Филипп Денисович, «просек меня» в считанные секунды. А поскольку я всегда предпочитала играть в честные игры, без кокетства и кривляний (которые им – людям с большим опытом хорошо известны), то между нами довольно быстро завязался интересный диалог.
Бобков учился в СМЕРШе, был кадровым чекистом, возглавлял 5-ое управление (борьба с идеологическими диверсиями) и именно ему, приписывают легендарную диссидентскую эпопею (Сахаров, Солженицын, Боннер и другие). Иностранные журналисты, писатели, художники и другие творческие люди были под пристальным взглядом Бобкова.
Это сейчас, я много понимаю про саму себя и свою судьбу… А тогда, тогда просто работала с полной отдачей сил, просто встречалась с выдающимися людьми, просто… это мне так казалось. Но оглядываясь назад, понимаю, что ничто в жизни не происходит просто так. Что у каждой судьбы есть свое кружево – предназначение, которое плетет вовсе не человек. Мы лишь делаем выбор в ту или иную сторону и от нашего решения зависит, пойдем ли мы по уготовленному пути, или свернем в сторону и это кружево будет другим.
Бобков задавал мне как-то вскользь, как будто без интереса вопросы, а потом выстраивал диалог так, как удобно ему.
Услышав, что мне нравится творчество Солженицына, немного удивился, расспросил подробней. Потом рассказал свой взгляд на жизнь этого писателя, чем удивил меня.
Разговор зашел о наиболее интересующей меня теме: распаде Союза.
В моем идеальном представлении, желалось, чтобы мне «от» и «до» рассказали историю страны. Было так, а потом вот так…
Ну да, ну да…
- Каждый здравомыслящий человек что-то предчувствовал, но никто не нашел единственного и исчерпывающего решения стоя на своей узенькой точке зрения…
Что именно из подобного рода фраз, можно было понять однозначно? (улыбаюсь) Многие из людей этой когорты говорили ребусами из серии «догадайся сам».
Пара фраз – перифраз.
Но с другой стороны, мне нравились эти условия игры. Никто же не обещал, что будет легко.
- Понимаете, - сказал на прощание, - там, где нет фактов, царит чувство. В ваших словах оно есть. Чтобы понять историю, пережить и творить ее, нужно полюбить судьбу, а часто даже, отказаться от желаний.
- Вы ведь говорите о судьбе народа, а не о личной? – переспросила я.
- Да-да, правильно понимаете. Не всегда идеализм провинциала, с его стремлением воскресить прошлое – хороший помощник. Если вы хотите по-настоящему понять, рассматривайте разные аспекты.
Я уходила от него, чувствуя себя счастливой. Мы говорили не только о судьбах поэтов и художников, но и о моем родном Узбекистане, о Ферганских событиях. Немного о Сумгаите. О национальных конфликтах. Я была счастлива потому, что судьба давала, пусть по касательной, но соприкасаться с деятельностью высших интеллектов, с этой энергией и дисциплиной твердокаменных натур.
Таких людей невозможно было встретить в обычной жизни. Сами они и судьба их, были необычны.
Все могущественные политические партии – только кажущиеся центры действий. На самом деле, «воля народа» определяется несколькими, передовыми СМИ. Все решает небольшой круг лиц выдающегося ума, имен которых народ вовсе может даже и не знать. А большая часть политиков второго или даже третьего разряда, депутатов, чиновников, журналистов только поддерживают иллюзию народного самоопределения. Все эти современные желания, раздражения, горести существуют не для мироощущения простого обывателя. Особенно того, кто стоит близко к природе и далеко от «каменной цивилизации». Исключительно для избранных – людей умственного труда, жителей больших, имеющих значение для мира, городов. Наступила новая эра. Появилась новая философия фактов, новая живопись, литература, которая удовлетворяет незамысловатый вкус большинства жителей городов. Наше движение вперед, народное движение, отмечается лишь рядом скандалов. Их использует большинство для продвижения своего товара. Ведь теперь, не имеет никакого значения ни красота слова, ни глубина мысли, ни форма. Произведения искусства стали товаром.
А зачастую и мы сами, стали товаром….
продолжение следует...