Роман «Мать звезды» глава 77
Баба Ася лежала в палате на койке, глядя в белёный потолок и корила себя за невнимательность: «Вот ведь чё, выпила да запила, не глядя эссенцией. Нос-то ещё как назло заложен был, простыла накануне. Батюшки мои святы, ведь пью-то редко, а такая оказия со мной приключилась. Сама ведь себя угробила, всё нутро сожгла. И как так меня угораздило? Ума не приложу… Танька-то ведь при мне эссенцию-то брала, а я и не смекнула, что это на мою погибель. Думала: мало ли, может, кто пельмени в уксус али селёдку макать собрался. Как теперь век-то свой доживать буду с трубкой в брюхе? Врагу ведь такого не пожелаешь. Со стороны на эту трубку глядеть и то лихо, не то, что с ней жить. Может Бог даст, так отойду ещё. Маринку бы хоть, внучку мою, замуж отдать да на свадьбе её поплясать. И Танька-то переживает шибко из-за меня. Сколь раз уж навещать прибегала. Ревёт, что ты. А реви не реви — дело сделано. В палате как хорошо лежала, а теперь болтушку положили. Рот совсем не закрывает, никакого покоя с ней»
На койке напротив бабы Аси лежала женщина лет шестидесяти и от волнения и испуга, тарахтела, беспрестанно разговаривая вслух сама с собой:
«Медичка-то наша мне всю грудь лягушками обложила со всех сторон, кардиограмму сделала. Говорит: «Нет сигнала, нет сигнала ты, тётя Тоня, живой труп» Думаю, как так, сердце бьётся, а сигнала нет? А сюда-то привезли и сигнал появился. Толку нет у неё, кардиограмму снимать, я так поняла. А тут-то мне ухо делать собрались, а мне же полип надо убрать. Она полипа эта меня уже столько лет достаёт. Полипу-то оставят, что ли? Мне бы полипу выскоблить. А ухо, что мне ухо? Я уж привыкла к одному уху, что мне слышать-то двумя? Весь день бегала как савраска, хоть пирожки пожрать. А врачи-то хоть тут хорошие! Спим да едим, было бы чё есть. Я уж и калымить не хожу, но свои пристают: сделай то, сделай это и делаю — я же штукатур-маляр, а ко мне зайдёте — заорёте, ничё не сделано. Да и ладно. Мне бы полипу убрать! Ухо — чёрт с ним».
Болтовня соседки надоела бабе Асе, и она сказала:
— Угомонись, а?
— Да я же и так молчу. Спросили давеча* врачи: «Хронические болезни есть?» Говорю им: «Нет. У меня только почки пришиты, фиброма убрана и желчного нет. Здоровая я как бык!» Я же штукатур-маляр! С лесов упала и почку одну порвала, а вторая в малый таз провалилась, да так там и лежит. Очнулась, почку пришили. А вторую сказали, что через год придёшь, подошьют, а я так и не пришла. А врач-то говорит: «Всё пришито-перешито, а здоровая как бык!»
— Тебя как хоть зовут-то? — устав слушать болтовню соседки по палате, спросила баба Ася.
— Да Тоня я Газизова — штукатур-маляр! Тебе может дома, что сделать надо?
— Побелить стены бы надо в комнате, да, поди, не выживу. Видишь что со мной творится? — показала баба Ася на гастростому, задрав ночную сорочку на животе.
— Как это не выживешь? Живи, давай, мне деньги не лишние. Тебе стены побелю и сама деньжат скалымлю. — уверенно, произнесла Тоня Газизова, подумав мысленно: «С такой штукенцией вряд ли я на тебе денег зароблю».
В палату вошла медсестра и сказала:
— Газизова, в смотровой кабинет пройдите!
— Вот те раз! Ухо резать собрались, а там-то у меня чё смотреть? — прикоснулась она к низу живота рукой, — Я же одна живу?! Муж-то у меня хороший, поэтому и одна.
— Это не тот смотровой, Газизова! Врач уши ваши будет смотреть.
— Да чё уши-то смотреть? Мне бы полипу убрать. Заматохалась** я с полипой этой, — уходя в смотровой ворчала Газизова.
«Ну, хоть ненадолго от её болтовни отдохну. Это же, какие нервы надо с такой болтушкой лежать! Чё-нибудь-то не, слава Богу, и тут мне никакого покоя. Надоела со своей полипой…» — подумала баба Ася, мысленно ругая соседку.
***
Татьяна писем от Ивана так и не дождалась. В воскресенье она решила с Алёнкой навестить бабу Глашу и спросить между делом, пишет он ей или нет. Подойдя к её дому с коляской. Она постучала в окно. Баба Глаша выглянула и открыла створки.
— Ой, Татьяна! Проходи в дом.
— Здрасте, баба Глаша, да не одна, а с Алёнкой. Спит она в коляске. В дом заходить не с руки, может, вы выйдите?
— Ну, смотри и то ли, — ответила баба Глаша ей, и вскоре вышла.
Сели на лавочку под окнами дома. Татьяна неловко произнесла.
— Баба Глаша, Иван-то пишет что, или нет?
— Пишет, пишет. Каждую неделю от него письма приходят. Уж что-то, а меня он не обижает. — сказала она и посмотрела в упор на Татьяну, — А ты чё, Тань, спрашиваешь-то? Неужто он тебе не пишет?
Татьяна опустила глаза и со слезами сказала:
— Как уехал, так ни слуху, ни духу.
— Значит, причина, какая есть. Ты часом с ним не ругалась?
— Да вроде нет, — замялась Татьяна.
— Ну коли нет, так сама ему напиши да спроси. — посоветовала баба Глаша.
— Думаете надо?
— Если любишь, то да, а если нет, то и нет. Я вас не сводила и разводить не буду. — сказала баба Глаша, а за глаза подумала: «А надо бы развести-то, чтобы неповадно было моему внуку рога наставлять. Помог перчик-то, помог! Ишь чё, слёзы лить начала»
Пояснения:
Давеча* — недавно
Заматохалась** — замучилась, замоталась
© 07.07.2020 Елена Халдина
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение 78 Чтобы неповадно было
Предыдущая глава 76 И что теперь делать-то?
глава 1 Торжественно объявляю: сезон на Ваньку рыжего открыт!
Прочесть "Мать звезды" и "Звёздочка"
Прочесть "Деревенские посиделки"
Прочесть "Дневник Ленки из магазина"