Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8
К морю шли, шумно переговариваясь, наталкиваясь друг на друга. Подрагивающий кружок света вырывал из темноты то ямку, то не к месту посреди дороги выросший куст сорняка. Зыбкий огонек успевал переместиться дальше, прежде чем последние люди на ощупь двигались по переулку. Наконец процессия вышла к морю, все как-то разом замолчали. От остывшего песка потянуло прохладой, бухту, изогнутую подковой, украшал яркий фонарь маяка и разноцветные переливающиеся огоньки поселков, расположенных вдали. Море черное слабо плескалось у их ног, его перерезала тонкая лунная дорожка.
— Ну, и где светится? — неуверенно спросил Федор.
Тайка скинула халатик, повела плечами от вечернего прохладного воздуха и вошла в воду.
— Смотрите! — по голосу было слышно, что она улыбается.
Тайка поплыла по мелководью, а ее руки, всплескивая, отбрасывали переливающиеся, сыплющиеся серебряными искрами брызги, повторяющие контуры ее тела.
— Богиня... — ошеломленно прошептал Елисей.
Это было последним аргументом, пересилившим Сашину нерешительность. Она ринулась за Тайкой. На контрасте с вечерним прохладным воздухом, остывшим песком, вода оказалась теплой, как парное молоко. Она приняла, окутала пришлецов. Хотелось купаться в ней вечно. Уж все четверо юнцов с восторгом плескали воду, любуясь радужными взлетами искр из-под рук, когда Леночка потянула Машу за рукав.
— Мышк, а Мышк, давай в сторону от них отойдем и голышом искупаемся. Я всю жизнь мечтала. Это, говорят, ужасно полезно. Давай, а? — Заныла, как в детстве она. — Сейчас темно, никто не увидит.
Она дергала подружку за рукав, а сама увлекала ее в сторону. На Машу напало вдруг бесшабашное веселье.
— Смываемся потихоньку. Да не тяни так — рукав оборвешь!
По кромке моря, загребая ногами воду, они прошли в сторону и когда решили, что расстояние уже достаточное, быстро разделись, положили на тапки полотенца, чтобы не намокали от сыреющего песка, быстро, словно за ними кто-то мог подглядывать, скинули купальники и побежали к обольстительному морю. Нагота придавала купанию ощущение первозданности, полного слияния с природой. Темнота скрывала тайну бытия, а мерцающие всплески, звездный контур тела дарил сходство с богами. Это оказалось действительно волшебно, особенно для таких творческих и романтических натур. Они плескались, позабыв обо всем на свете, однако, когда-то пора купание и завершить. Они выскочили на берег, моментально покрывшись мурашками, потому что вода была теплее остывающего воздуха. На берегу их ожидала неприятная неожиданность: одежды не было! Халатик и сарафанчик, полотенца и тапочки. Мышке уж очень было жаль оранжевых тапочек с тряпичными цветочками.
— Упёрли нашу одежду, — горько вздохнула она.
— Да уж конечно! — Скептически отозвалась Леночка. — Ты вспомни наши наряды! Мой прости-господи халатик и твой сарафанчик доисторический. В таком уже не хоронят, Мария! Шутники какие-то утащили, сидят сейчас на склоне и пялятся на нашу с тобой девичью красоту.
— Ой! — испугалась подружка и стала прикрывать одной ладошкой одно место, а другой — другое. Но если одно место ещё можно было как-то прикрыть, то другое уж никак, и она снова полезла в воду.
— Ну, по темноте мы еще кое-как дойдем до улицы, а там под фонарями как пойдем? Дома же, окна же, — причитала она горестно.
— Мария, сколько тебе лет? Пойдем в воде до детей. А они пусть нам одежду принесут какую-нибудь. Елька счастлив будет богиню свою увидеть в костюме Евы, пусть даже и в очертании радужных брызг!
— Ужас какой! — Содрогнулась богиня, представив эту картину, но предложение всё равно было дельным, и они побрели морем, по грудь в воде, то смеясь над своей пропажей, то костеря на чем свет стоит неизвестных хулиганов.
Они брели так уже минут с десять, когда Леночка углядела на берегу какую-то белеющую в темноте кучку. Она проворно выбралась из воды и радостно захохотала:
— Машка, нашлась пропажа наша! Это нас течение в сторону отнесло. Мы вышли совсем не там, где одежки свои оставили!
Боже мой, с какой радостью они нацепили то, «в чем уже не хоронят».
Детей из воды пришлось выманивать, они никак не хотели вылезать и всё не могли наиграться в радужные искры. Но вот по темноте, ведомые неверным светом фонарика, то подталкивая друг друга, то натыкаясь на впереди идущих поднялись по склону и вышли под фонари, на дорогу, ведущую к дому.
У ворот, облокотившись на мотоцикл, стоял крепкий паренек, из местных. Такой, немного напружиненный, как отметила про себя Лена. Она молниеносно оценила ситуацию: сейчас наживут себе врага, парень-то явно ждет Тайку. А потом мальчишки ее пойдут в поселок за каким-нибудь сахаром, и дуэль продолжится уже без взрослых, на каких-нибудь задворках, хорошо изученных самими местными с легко предсказуемым счетом: два разбитых носа и две залитые кровью футболки городских (в лучшем случае) при полном моральном удовлетворении местных. Ситуацию нужно было срочно спасать, и Леночка пустила в ход всё свое обаяние.
— Здравствуй, это ты нас ждешь на железном коне? Ну и красавец он у тебя! Что у ворот стоять? Заходи во двор и коня загоняй, не ровен час — уведут такого красавца! — Распахнула она калитку перед гостем. Парень смешался.
— Я, вообще-то, за Таисьей, мне ее родители велели встретить, чтобы она по ночи одна не шастала, — он метнул на нее строгий взгляд.
— Тебя зовут-то как? — Спросила Маша.
— Горынов я, Владимир, — подумав (хотя «о чем тут можно было думать?» — дивилась Маша), ответил парень. Леночка оживилась:
— Слушай, а Степан Горынов — это не твой отец, часом? Я в детстве его знала. Он же женился на Валентине Степаненко, кажется.
— Так и есть, — подобрел Вовка.
— Знаешь что, Владимир-свет-Степанович, давай мы сейчас быстро чаю выпьем, а то вода в море теплая, как молоко, а на воздухе как-то зябко показалось, и ты поедешь Таисью провожать. Мы мигом сейчас организуем! — уговаривала она его, сама тащила на стол конфеты (хоть они и взрослые, а сластены, как все дети!), печенье, пенки со вчера сваренного варенья. Горын решил, что ломаться как-то несолидно. Ну и потом, хорошо бы присмотреться к ним, к этим дачникам.
После чаепития Тайка благосклонно позволила Горыну подвезти себя до дома. У крыльца распрощались не сразу.
— А они ничего, городские эти, — немногословно оценил новых знакомых Горын.
— С ними знаешь как интересно! — Отозвалась Тайка. — Тетя Лена архитектор, а у Саши мама вообще экскурсовод в Третьяковке. Ты представить не можешь, сколько она всего про художников знает. Мне жизни бы не хватило, чтобы столько выучить и так красиво потом рассказывать.
— А мне памяти, чтобы всё это запомнить, — хмыкнул Горын. — Да кому они нужны, художники эти? Они же поумирали все давно, и вообще… «Страшно далеки были они от народа!» — Он проиллюстрировал свою мысль невесть откуда всплывшей цитатой вообще-то не имевшей к живописи никакого отношения. Горын был рад, что Тайка не сердилась, что пыталась расположить его к новым знакомым, выходит, ей он был небезразличен.
Скоро Горын поменял свое мнение относительно живописи вообще и художников в частности. Он и правда считал, что всякие там Репины-Васнецовы — дела давно минувших лет, дедушки с бородами... А тут оказалось, что Елька, вполне обычный парень, одновременно с тем еще и художник. Правда, будущий.
— Слышь, Вов, — немного смущаясь начал Елисей, — мне после каникул в художественную школу нужно работы сдать. Нам же нельзя прерываться, нужно технику оттачивать.
— Это тебя даже на каникулах рисовать заставляют? — ужаснулся Горын. Сам-то он список литературы, единственное, что на лето дали, пришпилил к стенке — и дело с концом.
— Ну не то, чтобы заставляют... Я и сам... Я, Вов, твой портрет написать хочу, — наконец Елисей озвучил свою просьбу. — Будешь мне позировать? Дело это нудное, конечно, шевелиться нельзя, это даже тяжелое дело. Хотя кажется, что тут особенного? Сидишь себе, да и сидишь. А работаю я пока медленно, но мне бы очень хотелось тебя нарисовать.
— Вон Тайку лучше нарисуй. Она красивая, а как губы накрасит — так и вообще эта... — Вовка пошевелил бровями, покопался в памяти, — Царевна-Лебедь.
— Да, Тайка красивая, — кивнул головой Елька в знак согласия, — но у тебя, понимаешь, в лице весь мужской характер виден, лицо выразительное у тебя. Ну как тебе объяснить?..
Вовка засмущался. Чего там выразительное? Но и приятно ему показалось, особенно про мужской характер.
— Ладно, давай попробуем.