Получив диплом о высшем образовании, Митя оказался на перепутье. Поступая в институт, он мечтал быть педагогом, разговаривать с детьми о литературе, прививать подрастающему поколению любовь к классике. За две недели производственной практики, которую он проходил в своей родной школе, мечты эти развеялись, не оставив и следа. Найти общий язык с подростками он не сумел. Во время перерывов в работе, коллеги по работе в электросетях то и дело просили Митю рассказать "что-нибудь умное". И он с удовольствием читал им без всякой подготовки спонтанные лекции о литературе. И молодежь, и старики слушали его с интересом. Иногда хохмили, подтрунивали. Но он видел, что коллегам его выступления интересны. Ему было очень приятно делиться своими знаниями и мыслями. Он оттачивал и совершенствовал ораторское мастерство, мечтая о том, как изменит к лучшему, если не весь мир, то хотя бы свою родную школу, прививая подрастающему поколению любовь к литературе. Он представлял, как перевоспитанные им хулиганы при встрече протягивают ему руку:
Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич! Я прочёл по вашему совету Маркеса. Впечатлён! Посоветуете что-нибудь похожее вдогонку?
На деле всё оказалось совершенно не так. На время практики ему поручили вести уроки русского и литературы в девятых классах. Первый же урок разрушил его мечты об учительском авторитете. Подростки приняли его доброжелательно, но в этой доброжелательности было не уважение к педагогу, а скорее снисхождение к странному пареньку, который выбрал для себя странное и совсем не мужское, по их мнению, занятие. Мальчики смотрели на него с любопытством. Некоторые - с насмешкой. Девочки делились на тех, в чьих глазах была жалость и тех, кто не стесняясь кокетничал с практикантом.
А у вас девушка есть? - в первую же минуту знакомства спросила его томная красавица, которая явно в этом классе была самой яркой звездой.
Гаврилова, хватит клинья подбивать! Тебе там ничего не светит. Дмитрий Сергеич любит литературу! - крикнул с последней парты борзый кореец, который, видимо был лидером среди пацанов.
И ещё русский язык, поддакнул ему сосед по парте.
О! Язык - это очень интересно! - продолжила Гаврилова. - Так что насчёт девушки?
Митя был совершенно не готов к разговору о своей личной жизни. Он растерялся и покраснел.
- Вы так ярко вспыхнули! Как огонёк прям, - заметила Гаврилова.
Это мелкое, на первый взгляд, недоразумение положило конец педагогической карьере,не успевшей даже начаться. С этого самого момента Митя получил прозвище Огонёк. Как ни старался он спасти свою репутацию, волнение и стыд обнуляли все попытки быть остроумным и обаятельным. Пребывание в школе превратилось в бесконечное унижение. К концу второй недели это стало известно не только ученикам, но и педсоставу. Директор сжалился и отпустил практиканта раньше срока, подписав все документы.
О педагогике больше не могло быть и речи. Продолжать работу в электросетях Митя тоже не хотел. У него уже был третий разряд и хорошая для Корсакова зарплата, но он столько сил и времени отдал получению диплома о высшем образовании, что больше не мыслил себя рабочим, пусть даже и высококвалифицированным и хорошо оплачиваемым. Он не понимал, что ему делать дальше, пока ему в руки не попала газета, которую он нашёл в своём почтовом ящике. Газета называлась "Наши острова". Она сильно отличалась от других сахалинских газет и внешним видом и содержанием. Митю привлекли простые, но содержательные тексты, свободные от журналистских штампов, которыми были напичканы газеты тех лет. Митя, сам того не заметив, прочёл газету от корки до корки. И не по диагонали, как он обычно просматривал прессу, а внимательно, разжевав и проглотив каждое слово. На последней странице он увидел объявление: "Газета "Наши острова" ищет таланты! Если вы владеете русским языком и хотите попробовать себя в журналистике, приходите к нам!"
До этого самого момента Митя никогда не думал о том, чтобы стать журналистом. Но почему нет? Он хорошо владеет словом, любит и умеет размышлять на самые разные темы и при этом он - дипломированный филолог. Быть может это то самое дело, в котором он может найти применение своим талантам?
Ночью Мите приснился сон. Ему снилось, будто бы он - Алёша Карамазов. И хотя вокруг был современный Корсаков, он очень четко осознавал себя Алёшей Карамазовым, потерявшим свой диплом о высшем обрпзовании. Он ходил, как неприкаянный по городу и искал его. Он искал его на капитанском мостике военного крейсера пришвартованного к южному пирсу корсаковского порта, на заднем дворе своей родной школы, в кафе "Лакомка", куда любил ходить в детстве с друзьями. Потом он оказался в старинном особняке, принадлежащем Фёдору Павловичу - отцу Алёши Карамазова. Этот особняк не был похож ни на один дом в Корсакове. И вообще он был единственным эпизодом сна, в котором обстановка соответствовала роману, героем которого видел себя Митя. Он искал свою пропажу в гостиной, в библиотеке, в кабинете своего отца… Дом был пуст. В кабинете он задержался у стола. На нем стояла большая медная чернильница, в которую было опущено гусиное перо. А рядом лежал чистый лист бумаги. Бумага была серого цвета. Раздумье Мити-Алёши было прервано лаем собаки на улице. Он вспомнил, что должен искать диплом и вышел из особняка, оказавшись снова в современном Корсакове на улице Советской. Он шёл вниз по улице и думал, что никогда не найдёт потерянный документ. Проходя мимо дома номер 20, на первом этаже которого располагалась редакция районной газеты "Восход", он вдруг увидел фигуру в окне редакции. Он не успел разглядеть лица. Человек явно поманил к себе и отошёл от окна.
Митя-Алёша вошёл в редакцию. Перед ним был тёмный пустой коридор. Все двери были закрыты кроме одной в самом конце коридора. Стояла полная тишина. Он прошел по коридору. Под его ногами скрипели половицы. Было жутко, но он не мог повернуть назад. Войдя в открытый кабинет, он замер от неожиданности. Перед ним в потертом старинном сюртуке сидел Фёдор Михайлович Достоевский.
- Ну здравствуй, мой юный друг!
- Вы?! Здесь?!
- А почему ты так этому удивлён?
- Но что вы тут делаете?
- Я здесь работаю ответсеком.
- В районной газете?
- А что тебя смущает?
- Но вы же - великий русский писатель!
- Это для вечности я - великий русский писатель. А в обычной жизни я - обычный человек. Такой же, как ты или как вон тот, который сейчас подметает улицу, - Фёдор Михайлович показал рукой на работавшего за окном дворника. - В обычной жизни нам всем приходится заниматься обычными вещами. Он улицу метёт, ты - провода натягиваешь, я - работаю ответсеком в районной газете. Кстати, ты случайно не это ищешь? - Фёдор Михайлович достал из ящика стола диплом и положил его перед гостем.
Митя протянул руку, чтобы взять документ и проснулся. Он не мог поверить, что всё, что он пережил было всего лишь сном. А Достоевский был настолько реален, как будто Митя был хорошо знаком с ним. Но к чему этот сон? Что он может значить?
"Он - метёт, ты - натягиваешь провода, а я - работаю ответсеком в районной газете". Значит ли это, что я могу исполнить своё предназначение в этом мире, продолжая натягивать провода? А может быть знаком свыше является то, что разговор происходил в редакции газеты? Может быть Федор Михайлович указал мне таким образом, что моё место там?
Митя весь рабочий день думал о журналистике. И о том объявлении в газете. Чем больше он думал, тем сильнее ему хотелось попробовать себя в новой профессии. Но как попасть в будний день редакцию, которая находится в Южно-Сахалинске, если он работает? Отгулов у Мити не было. Брать фиктивный больничный он не хотел, потому что не выносил лжи. И вот к концу рабочего дня решение нашлось.
Я должен уволиться с работы! - решил Митя. - И даже если не сложится в этой газете или вообще в журналистике, у меня не будет обратного пути. Мне не останется ничего другого, как найти работу, подходящую для человека с высшим образованием. Благо, что имелись кое-какие накопления. После того, как Митю бросила девушка, он стал тратить очень мало.
За полчаса до окончания рабочего дня Митя положил на стол секретарю заявление об увольнении. А ещё через десять минут он сидел в кабинете начальника районных электросетей.
- Нахера тебе сдалась эта журналистика? - Кричал от досады начальник. - Ты знаешь, какие у журналистов зарплаты? Нет? А я тебе расскажу! У моей жены подруга в "Восходе" работает. Ответственным секретарём, между прочим! Это не просто журналист, а чуть-чуть побольше! Две тысячи рублей у неё зарплата! Две! Ты сколько в сентябре заработал?
- Четыре триста.
- Вот! Вдвое больше! А главный редактор пять получает. Так он двадцать лет штаны протирал, чтобы эту должность получить. А ты у нас всего шесть лет отработал. И если бы ты пять лет назад в правильный вуз поступил, ты бы уже сейчас мастером был бы у меня! Восемь тысяч уже сейчас бы имел! А к сорока годам - все пятнадцать!
- Но я не хочу заниматься нелюбимым делом! Я не понимаю, зачем я живу, зачем встаю по утрам? Чтобы подняться на опору и заменить треснувший изолятор? Зачем мне деньги, если они не наполняют мою жизнь смыслом?
- Тебе просто надо жениться. Сразу и смысл появится и куда деньги тратить найдёшь.
- Я бы и рад жениться, но сидя на опоре, очень трудно встретить невесту.
- А выходные на что?
- А что выходные? Куда мне идти в выходные? Где невесту искать? На рынке? В кабаке?
- Ну хочешь я тебе найду невесту?
- Нет. Я хочу, чтобы вы меня отпустили с миром.
- Слушай, ну зачем тебе сразу увольняться? А вдруг тебя не возьмут или тебе не понравится. Ты же давно в отпуске не был. Возьми отпуск.
- Нет. Я решил начать новую жизнь и хочу отрезать все пути к отступлению.
- Ладно. С тобой бесполезно разговаривать. Отрабатывай две недели и скатертью дорога!
- Но зачем вам две недели? Отпустите меня с завтрашнего дня!
- Это не для меня две недели. Это для тебя. Ты сейчас совершаешь самую большую в своей жизни ошибку и я даю тебе время одуматься.
- А в отпуск тоже две недели ждать заставите?
- Нет в отпуск хоть завтра тебя отпущу.
Митя написал заявление на отпуск. А когда начальник подписал его, Митя тут же положил на стол секретарю заявление об увольнении. Довольный собой, он пошёл в раздевалку собирать свои вещи.
- Дурак ты, Митька. - Сказал в раздевалке старый монтёр Захарыч. - Что за профессия - журналистика? Да и убивают их всё время. То Листьев, то Холодов, то ещё кто-то там. Как собак режут за здорово живёшь. Тебе оно надо?
- Не слушай ты этих старых пердунов, - перебил коллегу кореец дядя Лёва, который был, кстати, старше Захарыча на пять лет. - Иди, если это твоё. Только нас чур не забывать! Напишешь про меня в газете. Я тебе интервью дам.
- Да нафиг вы ему сдались, - подхватил сварщик Валерка. - Уедет в Москву. Будет с Якубовичем водку пить, а про вас и не вспомнит.
Стоило только упомянуть в разговоре водку, как вся дискуссия, в которой Мите не дали открыть рта, превратилась в коллективное требование прощального банкета. Митя подчинился. Сходил в магазин за выпивкой и закуской.
Прощание было не долгим. Многие коллеги не верили, что Митя уходит навсегда. Были уверены, что отгуляв отпуск, он снова вернётся в строй. Другие говорили, что уход Мити был ожидаем и предсказуем, что они всегда воспринимали его, как случайно зашедшего в электросети человека из другой жизни. Мите прощание так же далось очень легко. Он очень любил коллектив, частью которого был четверть своей жизни, но расставался без всякого сожаления, как люди расстаются с одеждой, из которой выросли.
