Полярная математика
(не выдуманная история)
О том, как Мария Николаевна осчастливила легендарный Магадан своим многолетним присутствием, вам расскажет любой местный бич, спросив за эту услугу совсем даже недорого – пару бутылок местного тёмного пива и свежий анекдот с Большой земли, обязательно – политический.
Итак, незадолго до нового 1983-го года, Мария Николаевна Сазонова, двадцатипятилетняя аспирантка кафедры высшей математики Университета города Ленинграда, грядущее светило математических наук, красавица и умница, комсомолка и спортсменка, чинно сидела в знаменитом пивном баре «Висла» за кружечкой светло-жёлтого напитка, который – по какой-то жуткой ошибке – именовался «пиво», и старательно продумывала сто первый вариант решения знаменитой теоремы Ферма. В те давние времена, в так называемой интеллектуальной среде, это считалось достаточно модным и почетным занятием. Да и размер премии, обещанной каким-то иностранным чудаком за правильное решение теоремы, если говорить откровенно, впечатлял. За соседними столиками оживлённо ворковали влюблённые парочки. В углу зала молодой человек небрежно прикасался к клавишам рояля, и, отчаянно глоссируя, что-то негромко напевал. Что конкретно напевал? Откуда же мне знать…. Впрочем, позвольте, в тот год, как мне помнится, очень моден был «Рождественский романс». Не слышали ни разу? Как же так, молодые люди, ай-яй-яй…
Глупое сердце, пронзённое стужей.
Кукушка молчит – за поломанной дверцей…
Если – по правде: никто уж не нужен
Заледеневшему, бедному сердцу…
Время, практически, остановилось.
Много вопросов, но нету – ответов…
Мелко дрожит, видимо, простудилось.
Продрогшее сердце – пронзённое ветром…
Память – она – словно рваная рана,
Сверху присыпанная – толчёным перцем…
Стонет, отведавши яда обманов,
Глупое сердце…
Музык небесных – мелодия – снова,
Стала слышна – вопреки всем невзгодам…
Слушает сердце, и злые оковы
Медленно тают – словно…
Скрипки рыдают в полях – за рекою.
Дали – подёрнуты дымкою мглистой…
Полено сосновое – плачет смолою,
Угли в камине – почти аметисты…
И на ковре появляется лужа.
Пахнет рассветом – нездешним, весенним…
Это рыдает, оттаяв от стужи,
Глупое сердце – под вечер – в Сочельник…
Это рыдает, оттаяв от стужи,
Глупое сердце – под вечер – в Сочельник…
Понравилось? Вот и хорошо. Даже, я бы сказал, замечательно…. Но, извините покорно, что-то я отвлёкся, вернёмся к нашему рассказу…. В этот ответственный момент, зловеще заскрипев, как говорят в модных романах о роке и неотвратимой судьбе, открылась старинная тёмно-жёлтая дверь, и в заведение вошел смуглый малый двухметрового роста. Судя по обветренному, украшенному двумя неровными шрамами лицу, вошедший был моряком, а милый акцент, который проявился несколько позже, явно свидетельствовал о его, отнюдь, не столичном происхождении. Это был никто иной, как Семён Походня, знаменитый – в иных соленых водах – капитан парохода «Красный Октябрь», перевозившего особо стратегически важные для Северо-Востока страны товары – красную рыбу, её же икру и тюлений жир, коренной житель славного города Магадана.
Молодые люди познакомились и славно поболтали, выпив по кружечке вышеупомянутого светло-жёлтого напитка. Впрочем, случайно узнав, что эта отвратительная жидкость называется «пиво», моряк сперва удивился, потом рассердился, затем разгневался. Засучив рукава своего чёрного бушлата, он – крепкой загорелой ладонью, никуда не торопясь – обхватил худенькое горло несчастного бармена, требуя объяснить смысл этой не смешной шутки…. После последовавших затем незамедлительных и витиеватых извинений, благородный Семён решил простить глупого бармена и даже, достав из своего бездонного походного баула объёмную флягу, сработанную из крепкой моржовой шкуры, угостил всех желающих благородным магаданским «неглом». Тёмным, очень крепким пивом, то бишь.
К этому моменту большинство посетителей благоразумно покинуло опасное заведение. Но Мария Николаевна осталась сидеть на прежнем месте. Безусловно, она была несколько фраппирована поведением своего недавнего собеседника, но ничуть не испугана – ведь общеизвестно, что напугать ленинградскую комсомолку гораздо труднее, чем даже решить неразрешимую теорему Великого Ферма.
- Милая Мария, - чуть смущенно покашливая, проговорил неустрашимый морской волк. - Отведайте, пожалуйста, благородного «негла». В его вкусе – вся правда о моей прекрасной Родине. Сделайте глоток, закройте глаза – и Вы погрузитесь в мир прекрасных видений. Голубые далекие горы, полные неизъяснимой печали и зовущие в дорогу – прочь от родного очага, за неведомой и призрачной мечтой. Стада северных оленей, пугливых и грациозных, как наши детские сны. Беспокойные, никогда не засыпающие птичьи колонии, и океан, Великий Северо-Ледовитый океан... О, Мария, как жаль, что я не родился поэтом…
Прикурив черную, непривычно длинную сигарету, мужественный Семён Походня продолжил:
- И ещё один – немаловажный момент. Если Вы сделаете глоток этого благородного напитка, то перед вами могут открыться многие, до сель неизведанные тайны нашего Мироздания...
И тут произошло неожиданное. Элегантная, по последней моде одетая ленинградская девица – бестрепетной рукой, затянутой в тугую лайковую перчатку – решительно взяла со стола кружку капитана (естественно, с магаданским неглом), и единым махом осушила её до дна…. Результат превзошел все, даже самые смелые ожидания. Тёмно-зелёные глаза Марии Николаевны широко распахнулись и засияли, словно два сибирских самоцвета, чёрные собольи брови удивленно взлетели вверх, а маленькие, изысканно-карминные губы прошептали:
- Эврика. Эврика. Эврика…
Она быстро вскочила на ноги и, торопливо схватив со столика свою элегантную сумочку крокодиловой кожи, мгновенно выбежала на улицу. Бедный Семён только растерянно хлопал пушистыми ресницами, делая при этом руками какие-то непонятные движения – явно извинительного характера, словно бы беззвучно призывая Господа в свидетели своей полной невиновности в произошедшем. Как говорят на Северо-востоке нашей бескрайней страны промысловые охотники: - «В чем ошибся глупый белый медведь – уже совсем неважно. Важно, что вожделенный тюлень, все-таки, улизнул…».
А уважаемую Марию Николаевну, просто-напросто, посетило озарение: она неожиданно нашла решение Великой Теоремы и срочно побежала домой, стремясь как можно скорей зафиксировать на бумаге свое нежданное Великое открытие. К вечеру все было тщательно записано, оформлено как надо, запечатано в толстый конверт и отправлено почтой в город Москву – Ивану Терентьеву, тогдашнему её жениху, который в поте лица трудился профессором высшей математики в тамошнем Университете. Покончив с этим важным делом, усталая наследница славы Архимеда и Лобачевского, уснула сном ангела.
Утром же выяснилось, что имеет место быть маленькая неприятность – за ночь решение теоремы напрочь Марией Николаевной было напрочь забыто, и виной тому, по ее мнению, был некий смуглый широкоплечий верзила с двумя крайне безобразными шрамами на наглой физиономии, который снился ей безостановочно всю ночь напролёт, рассказывая всякие глупые байки о северных морях, золотоносных россыпях, спрятанных глубоко под вечной мерзлотой, о хитрых белых медведях, упитанных моржах, сообразительных (не в меру) северных оленях и прочих глупых магаданских разностях…. Это, действительно, была, на первый взгляд, просто маленькая неприятность – ведь решение Великой теоремы находилось у Ивана Терентьева, который через месяц с небольшим должен был прибыть в славный Ленинград – для официального предложения руки и сердца.
Месяц прошел как один день. И вот, долгожданная встреча «любящих сердец» состоялась.
- Иван! - взволнованно щебетала девушка, радостно улыбаясь и теребя рукав пиджака своей будущей «половинки». - Правда же, мое решение просто великолепно и бесспорно? Ну, скажи же скорей! Правда?
- Дорогая Маша, - несколько озадаченно проговорил Иван, неодобрительно подёргивая роскошными усами. - Я, право, несколько удивлен. Ведь любой студент знает, что решения теоремы Ферма не существует в природе. Да и не может существовать в принципе. Как же ты, право...
- Стоп, Иван Терентьев, - безапелляционно перебил его голос, в котором уже угадывались чёткие предгрозовые нотки. - Оставь свое частное мнение при себе. А мне – отдай моё решение…. И отдай его немедленно!
- Но, дорогая моя, - ошарашено промямлил уважаемый и заслуженный профессор. - Я искренне подумал, что это твоя предновогодняя шутка. Розыгрыш, так сказать. Ну, я и....
- Короче говоря, - пророкотал зловещий громовой раскат, и профессору даже показалось, что где-то совсем рядом сверкнули две голубые молнии.
- Ты выбросил его? Выбросил? Выбросил?
- Ну, конечно, я....,- это были его последние слова в этом коротком и судьбоносном диалоге.
Вы, господа и дамы, знаете, что такое – настоящий гнев? Гнев ужасный, беспощадный, Гнев – с большой буквы? Если Вы не встречались с по-настоящему разгневанной советской комсомолкой, вы, собственно, не знаете о гневе ничего. Первый удар, нанесенный закрытым дамским зонтом, сбил с головы бедного Ивана его модную кепку. После второго – разлетелись на тысячи мелких осколков его стильные очки, привезённые из заграничной поездки на какой-то научный семинар. После третьего..., впрочем, будем милосердны, кровожадность ныне не в почете…
После этого досадного инцидента, о свадьбе и речи быть не могло. Но вовсе не это беспокоило нашу бесстрашную математическую воительницу. Гораздо более важная и неразрешимая проблема стояла перед ней: в Ленинграде, в этом советском мегаполисе, где, казалось бы, есть всё (в принципе, и при наличие нужных связей), невозможно было достать ни единой кружки, или там – бутылки, чёрного чукотского «негла». Даже связи нужные не помогали. А как без этого волшебного напитка – вспомнить секрет решения Великой Теоремы? Никак, ёлочки точёные…. Проблема разрешилась – как-то сама собой. Села Мария Николаевна в поезд дальнего следования, доехала до легендарного Владивостока, а уже оттуда отправилась в экзотическое морское путешествие – с конечной точкой маршрута в заштатном городе Магадане, что расположился где-то на самом Краю земли…. Дальше случилось то, что случается в этих местах – почти всегда и со всеми. Полюбила – всем сердцем – молоденькая жительница Ленинграда эти суровые и благословенные края, да и забыла – и о недоказанной теореме Ферма, и, вообще, обо всех и всяческих теоремах. А, кроме того, вышла замуж за морского бродягу Семёна Походню, который, к несчастью, много лет тому назад сгинул где-то на просторах Океана. Не вернулся старенький пароход «Красный Октябрь» в порт приписки…
Детей у них не было, но Мария Николаевна не вернулась на Большую Землю. Живет себе в маленьком ветхом домишке, выращивает в самодельном парнике – на зависть местным клушам – гвоздики и тюльпаны, и каждое утро приходит на дальний причал: все ждет своего широкоплечего верзилу – с двумя симпатичными шрамами на смуглом обветренном лице. За это все жители Магадана ее безмерно любят и уважают…
P\S – Имена/фамилии, а также название утонувшего судна – изменены. Естественно, по просьбе Главной героини этого, бесспорно, правдивого рассказа…