Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9
Со следующего дня и начали. До обеда Горын позировал. Это и правда оказалось делом нудным, утомительным. Елька работал небыстро, всё что-то подправлял, вздыхал. Потом приходили эти две тетки. Одной вроде всё нравилось, а другая, тетя Маша эта, требовала присмотреться то к одному, то к другому. И чудно казалось всё это Вовке: чужие тетки с Елькой носятся, как с писаной торбой. Оно им надо? Портрет Елька Вовке не показывал. Говорит, пока не закончу, не покажу. Снимал картон и ставил к стенке лицом, Горын любопытство сдерживал. Что он, ребенок что ли? Потерпеть не может? Но любопытство было, конечно — не всякого в деревне художники позировать зовут!
Когда Елька закончил, то Вовка остался доволен. Сам на себя похож и даже лучше, чем в жизни! И вроде он, Вовка, и не он... Старше будто. А Елька вцепился, давай еще дня два позируй. Я хочу еще один портрет твой нарисовать. А этот тебе на память подарю.
— Второй-то тебе на что? — удивился Горын.
— Второй у меня душа просит, — почему-то повесил голову Елька. — Я пока тебя рисовал, у меня в голове целая картина сложилась. В другой манере.
Второй портрет он писал маслом. Работал по-другому. Яростно — вот какое слово подходит! Смешивал краски, кидал их на холст. Действительно уложился в два дня. Теток советоваться не звал, только когда закончил — показал им. Тетя Маша с тетей Леной так и замерли. Потом Маша говорит: «Елисей, ты — гений! То, что мы видим — законченная работа сформировавшегося художника!» — И пошли сыпать всякими специальными словами. Вовка не спеша, вразвалочку подошел к своему портрету и просто ошалел от того, что увидел: лицо всё из ромбиков каких-то, кубиков, длинное, огурцом, а вокруг полосы намазюканы. Не портрет, а урок геометрии! Черт знает что! Он искоса глянул на теток: шутят, может?.. Издеваются над Елькой? Нет, начали его целовать, тормошат, обнимают. Этот дурак раскраснелся, довольный такой. «Чокнутые они все, — подумал Горын, — как есть — чокнутые! Если у этой тети Маши в Третьяковке все такие картины висят, я ни в жизнь не пойду в ихнюю галерею».
Вообще Горын не жалел, что согласился позировать. Во-первых, портрет ему Елька действительно подарил, да еще и подписал (по совету тети Маши). Портрет дома привел всех в восторг. Мать сказала, что надо его в раму обязательно вставить, чтобы честь по чести. Она, конечно, не преминула добавить, что вот одни дети делом заняты, а другие только пыль по дорогам поднимают, да о девчонках думают. Но это она так, для острастки. Во-вторых, Тайка как-то больше стала ценить. Она внимательно к Вовке присматривалась, будто пыталась понять, что же это она в нем упустила, а Елька увидел? Она, которая знала Вовку с пеленок. Кстати, при городских она его Вовкой не звала, а только Володей. Ездить в гости они стали вдвоем. Как-то так получилось, к огромному Вовкиному удовольствию.
Пока мальчики были поглощены портретом, в их компании произошло пополнение: еще одна отдыхающая девочка — Кристина. Притащила ее Александра. Она с детства отличалась открытостью, бесхитростностью, прямодушием и всегда легко знакомилась. Так и тут: на пляже, где Сашка искала какую-нибудь очередную чудесинку, разговорилась с незнакомой девчонкой, а вечером Кристина уже пила чай со всей честной компанией на веранде. Мамы между собой посмеялись, что наконец наступило равновесие: три девочки и три мальчика.
Леночка, у которой жизнь выработала привычку видеть одновременно целое и частности в этом целом, отметила про себя, что девочка непроста. И еще — если в Саше пока дремала женщина, в Тайке проявилась, но не проснулась, то Кристина как раз была во всеоружии женского кокетства, обаяния и коварства. Она, похоже, прекрасно понимала, в какой трепет приводит Федора своим как бы нечаянным прикосновением. Леночка наблюдала, как она смотрит на ее сына снизу вверх, приоткрыв губы и как бы прося поцелуя, но совершенно очевидно, что просто дразнит его, зато наслаждалась видом впадавшего в ступор юноши. Леночка усмехалась, пора взрослеть: вот уже азы искусства обольщения отрабатываются на ее сыне.
Мамы продолжали заниматься своей взрослой жизнью: обдумывали проекты, готовили еду, много и с удовольствием говорили обо всём на свете, мечтали и вспоминали прошлое, пытались понять случившееся, загорали и купались. А вечерами было самое для молодёжи любимое — чай с разговорами, шутками, играми, провожаниями до калитки и получасовыми прощаниями, после чего Горын увозил Таисью с тарахтением в темноту южной ночи. Он как-то сразу дал понять, что Кристину возить не собирается. Это не его девчонка, не ему за нее и отвечать, поэтому Кристину шли провожать Федор с Елькой. Хотя Федору мечталось остаться с ней наедине, а там кто знает?..
Становилось всё заметнее, что что-то стало разлаживаться в прекрасной прежде юношеской компании. Поругались? Говорят, что нет. Но Саша как-то сникла, отдалилась от мальчишек, испытующе поглядывала на Тайку. Федя наоборот распушил хвост, даже как-то чересчур, невесть откуда появились замашки сноба. Он стал грубоват с Елькой и Вовкой, те спервоначалу не обращали на это внимания, очень были увлечены портретом и всяким художественным процессом, но вдруг и Вовка стал заносчив. Такое впечатление, что его незаслуженно обидели, но вот он такой рыцарь, что не может бросить свою даму в стане врагов. Тайка начала вести себя зажато. Хотя ее всегда отличало внутреннее достоинство, отчего она вела себя всегда естественно. Маше показалось, что она увидела в глазах у девушки непролитые слезы, но подумала, что это всё первые любови. Перевлюблялись все, как всегда в этом возрасте, невпопад, не взаимно. Елька сделался грустен, рассеян, молчалив, поглядывал на Машу печальными собачьими глазами. Никто ни на кого не жаловался, но обстановка делалась всё тяжелее и тяжелее.
В конце концов, не обращать внимание стало невозможно, потому что у Леночки, к ее огромному изумлению случилась ссора с сыном, что само по себе было событием из ряда вон выходящим. Речь зашла о его непонятной заносчивости.
— Это неприлично, в конце концов! Елька — наш гость. Ты постоянно словно ставишь его на место. Куда бедному парню деваться? Он даже уехать не может, потому что у нас билеты у всех вместе на двадцать седьмое. И во-первых, мы пригласили его сами, а во-вторых, он-то как раз ведет себя очень корректно, — выговаривала она сыну.
— Вот именно! — Запальчиво отозвался Федор, — это вы его пригласили! Вы, а не я.
— Феденька, — смешалась мать, — я думала, что он твой друг детства, почти что братишка. Одному тебе бы скучно тут было, ты бы меня съел! А так — Саша, Елька... компания. Все-таки вместе веселее.
— Что веселее? — С неожиданной горечью прозвучало в ответ. — Смотреть, как вы с ним носитесь? Елька-то, Елька... — Передразнил он противным голосом. — Как же! Елька у нас гений. Правильно Кристина говорит: он тебе дороже родного сына!
— А что еще говорит твоя Кристина? — вкрадчиво спросила Леночка. Кажется, она нащупала тот кончик ниточки, который позволит размотать клубок.
В пылу своей юношеской обиды, а еще потому, что от матери что-то скрывать Федору было трудно в силу их доверительных и открытых отношений, он и без того бесконечно (как ему казалось) долго терпел, Федор и выложил ей всю правду-матку.
— Кристина очень умная и наблюдательная. Она очень мной восхищается, говорит, что я в тысячу раз умней и лучше Ельки, и не понимает, что вы в нем нашли.
— Он художественно одарен, и это то, в чем мы с Машей понимаем. Талантливому человеку всегда труднее, его мучают сомнения, ему нужна поддержка в первую очередь людей профессиональных. Если бы ты рисовал или тяготел к архитектуре, мы бы и тебя поддерживали, направляли. Но ты интересуешься химией, тут я тебе не советчик. Единственное, что могла — нашла интересный химический кружок, готова покупать любые книги, подарили тебе микроскоп, ты же знаешь.
— Да, это правда, — не мог не признать сын.
Мать расхаживала по комнате, скрестив руки на груди, что служило признаком крайнего волнения.
— Ну хорошо, а про нашу Сашу что говорит твоя подружка? — продолжала расспросы Леночка.
— Что как человек Саша, конечно, ничего, но как девушка неинтересная, замухрышистая. Кристина ее очень жалеет.
— Понятно, что жалеет. Сама же она раскрасавица, да? Такой вывод ты должен сделать? — Не сдержала иронии мать. — Ну хоть к Володе с Тайкой у нее претензий нет? Они-то ей нравятся?
— Да о чем ты говоришь! — пренебрежительно махнул рукой Федька, даже нижнюю губу оттопырил, граф Табуреткин. — Деревенщина... Тайка эта — деревенская красавица. Тоже мне — звезда Таисья Костогрыз!.. Умора! Вовка — неотесанный: ни манер, ни вкуса… Ты посмотри: одет всё время в одно и то же.
— Ну да, Таисья и правда красавица. Это я без шуток, и человек порядочный и честный, а Вовка в одном и том же, потому что у него, может, гардероб невелик? Не у всех же такие родители, как у тебя. Или ты сам себе на наряды зарабатываешь? Зато, я смотрю, он технику свою сам чинит и разбирается в ней. Тут я для бани пыталась дров наколоть, он у меня без разговоров топор отобрал и сам наколол, да так ловко, быстро. Сложил красиво, любо-дорого смотреть! Мужик в доме — не сомневаюсь. Ну ладно... — Она вздохнула. — Представляю, что твоя подруженция про нас с Мышкой говорит!
— Ничего, — слишком быстро ответил сын, но судя по тому, как он залился краской, стало ясно, что и они не остались без комментариев.
— Слушай, сынок, — грустно сказала мать, — а тебя не смущает, что Кристина ни о ком не отозвалась хорошо? Ты же знаешь Ельку и Сашу с колыбели. Мне казалось, что они тебе, как брат и сестра. Вот Маша для меня точно, как сестра! Если бы кто-то вдруг вздумал говорить про нее гадости, я этого человека в клочья бы порвала. Мне очень неприятно, что мой сын предал многолетнюю дружбу ради девочки, которая дешевой лестью и притворной доброжелательностью смогла манипулировать моим, как мне казалось, думающим сыном.