Часть 13. В артиллерийском полку...
Часть 11. Потери на дороге жизни...
Часть 1.....
Жизнь без начала и конца,
Нас всех подстерегает случай.
Над нами сумрак неминучий,
Иль ясность божьего лица.
А.Блок
Жалко было покидать Кабону - такое чудесное место, где, не спрашивая документов, карточек и денег кормят вволю такой вкусной кашей. Тогда я и предположить не мог, что пшенка ("блондинка" - так называли ее солдаты) будет моей основной пищей последующие три с "гаком" года...
В штабе армии нас двоих новоиспеченных воентехников встретили нормально, но без всякого энтузиазма, - по-видимому, наше появление не очень повлияло на мощь армии. Из армии меня направили в 286 стрелковую дивизию, а оттуда, начальник артиллерии дивизии - в артиллерийский полк. Мне стали объяснять, как попасть в штаб полка, но подошедший командир подсказал, что в район соседнего пехотного полка идут два красноармейца, и они проводят меня почти до штаба артиллеристов.
Красноармейцы были постарше меня, оба с усами и, судя по поведению и разговорам, были бывалыми солдатами и хорошо знали местность. Мы прошли километра три и мои провожатые заявили, что нужно передохнуть. Они завели меня в пустой одинокий домишко, окна, двери и полы которого пошли, по-видимому, на дрова. Солдаты сказали, что дом принадлежит финнам, и их выселили еще в финскую компанию.
Мы присели на половые балки в горнице, хотя и перегородка, отделяющая горницу от кухни, давно сгорела в чьих-то печах. Солдаты начали крутить "козьи ножки", но с удовольствием приняли от меня ленинградский "Беломорканал". Начался разговор о том, о сем. Я спросил, чего это они отрастили прямо гусарские усы. - Для тепла, улыбнулся один. - потом, посерьезнев, добавил, - да понимаешь, лейтенант, в июле попал наш батальон в окружение где-то под Молодечно. Выбирались по лесам и болотам. Еле выкарабкались из "мешка" - нашли дырку. Худые были как скелеты, обросли, как лешие. А когда выбрались - все решили усы не брить. На память оставили и для приметы - чтобы больше в такие переделки не попадать.
Мы уже встали. Красноармейцы начали поднимать свои мешки, как вдруг раздался резкий с шипением свист (солдаты сразу пригнулись, - машинально пригнулся и я). Где-то неподалеку раздался взрыв.
Домишко наш "крякнул", а по стенам, словно кто-то палками застучал - осколки, наверное. Мы и переглянуться не успели, как раздался страшный треск, домик вроде подпрыгнул, красноармейцы вытаращенными глазами глядели в сторону кухни, и вдруг молча, ловкими прыжками, не касаясь подоконника, прыгнули в оконные проемы. Я, глянув туда, что когда-то называлось кухней, увидел воткнувшийся между половых балок черный, толстый снаряд. В одно мгновение я вслед за красноармейцами, совершил в окно прыжок, который спортсмены называют "кульбит". Такие прыжки я научился делать на уроках физкультуры в шестом классе, но сейчас он получился даже чище - "на пятерку"! Обстрел скоро прекратился. Я подполз к лежащим на снегу солдатам. Мы посмотрели друг на друга и понимающе дружно рассмеялись: ведь если взрыватель снаряда не сработал, то снаряд может спокойно пролежать сорок лет, если его не трогать. А если бы снаряд сразу, как ему положено, взорвался, то никакие "кульбиты" нам не помогли. Авиабомбы с замедлением немцы уже применяли в Питере, но снаряды "с замедлением", появились у них, по-моему, гораздо позже. Красноармейцы начали рассказывать, что снаряды с "отказом" не такая уж редкость. Потом один из красноармейцев осторожно через окно залез в дом и выбросил свои мешки ("сидоры" - называют их солдаты) и мы пошли. Прощаясь, один из них сказал:
- Знаешь, лейтенант, ты первый день на фронте и тебе так повезло! Видно бог снабдил тот снаряд "отказом". Это хорошая примета для тебя, вот увидишь - ты на этой войне уцелеешь, попомни меня!..
Уже сгущались сумерки, над передним краем немцев засветились, медленно опускаясь, ракеты на парашютах, когда я еле волоча ноги в валенках, ввалился в штабную землянку артполка…