- Маэстро, маэстро, — умолял директор, — позвольте нам все исправить…
- И побыстрее! – громыхал Дель Пьетро, во-первых, мне нужна бригада штукатуров, во-вторых, инженер или другой техник, который контролирует всю систему вентиляции! Я уже раз сказал и повторяю снова, что в моей комнате должно быть двадцать три градуса, а вчера почти целых полчаса столбик термометра был на уровне двадцати одного и теперь я знаю, почему. Всё из-за сквозняка, который врывается через щель в раме. Я даже не говорю о кофе, который сегодня утром подали на две минуты позже и о том, что в моем коктейле из 12 соков было целых две папайи, но не хватало манго, а также о том, что из утренней газеты не вырвали страницу, на которой был этот ненавистный восторженный отзыв о концерте так называемого тенора Амбрассаса. Я даже не спрашиваю, почему мои тапочки были поставлены у кровати не параллельно друг дружке, так, что мне пришлось раздвинуть ноги, чтобы надеть их, отчего я чуть не упал и почему, наконец, вчера... — прорычал тенор, остановившись, чтобы взглянуть на часы.
- Говорите, пожалуйста – умолял услужливый директор.
- ... и почему, наконец, вчера ... о, хватит, я устал! — заключил Дель Пьетро, бросив трубку. Многие были в курсе, что его бури были крайне разрушительны, но ограничены одной особенностью: они не длились больше восьмидесяти секунд, чтобы не сорвать голос. Кроме того, после каждой такой истерики маэстро несколько минут пребывал в отличном настроении. Кто-то говорил, что для него эти капризы были как бокал вина. А кто бы не подал бокал хорошего вина величайшему в мире оперному певцу?
Директор не преминул явиться с бригадой штукатуров и джентльменом в костюме астронавта.
- Маэстро, мы крайне сожалеем о случившемся. Позвольте представить вам профессора Майоли, руководителя программы НАСА по гидроизоляции пространственных капсул. Он доставлен сюда на вертолете в кратчайшие сроки. Надеюсь, это позволит вам простить...
- Ну посмотрим, посмотрим, — сказал Дель Пьетро величественно махнув рукой — приступайте к работе.
- Маэстро, это для меня большая честь, — сказал ученый, — я слышал, как вы исполняли арии в «Тоске» в прошлом месяце во Франкфурте, и я должен сказать…
- Да, да, в тот вечер я был великолепен, — одобрил тенор, — хотя и нервничал.
- Я знаю эту историю. Вам мешал шум пролетающих над вашей гостиницей самолетов.
- Да, но министр отнесся ко мне с большим пониманием. Аэропорт был заблокирован на три часа. Правда, произошел небольшой инцидент с тем самолетом из Тайваня, у него кажется закончилось топливо, но великое искусство не обходится без жертв.
- Маэстро, — улыбнулся ученый, — надо признать, что вы не только самый великий голос лирики, но также и самый капризный.
- Я могу себе это позволить, — сказал Дель Пьетро, — видите ли, профессор: я могу навязать что угодно любому, в то время как никто не может ничего навязать мне. Это и значит быть великим. А теперь, если позволите, я пойду принимать ванну. Маэстро вошел в ванную из черной плитки, которая была прописана в его контракте. Здесь его ждал личный секретарь, доктор Федора, единственный человек, который был в состоянии выносить его благодаря подобострастию и раболепству.
- Моя ванна готова, Федора? — спросил Маэстро, освобождаясь от кимоно и демонстрируя могучее телосложение, целых сто тридцать килограмм веса, усиленных небывалой округлостью, может быть и многовато, но какая женщина могла сказать маэстро: вы меня раздавите! Они обычно просто вздыхали: о, я чувствую себя такой маленькой и хрупкой в ваших объятиях, а потом бежали гипсовать ребра…
#устя_stefanobenni