В детстве я был очень болезненным мальчиком. Прям с рождения. Ну, по крайней мере, мне так рассказывали.
Помню один эпизод.
Мне было лет 9, наверное. Я тогда жил у бабушки. Болел. Сильно. Что-то простудное. Видимо, была очень высокая температура. Я лежал в спальне под ватным одеялом и спал. Точнее бредил. Почему-то рядом никого не было.
Одеяло было невероятно тяжелым. Так мне казалось в тот момент. Оно каменной плитой давило мне на грудь, душило меня. Я не мог нормально дышать. И не было сил поднять руки и убрать одеяло.
Прямо напротив кровати стоял советский шифоньер. Красивый такой, знаете, орехового цвета со светлыми прожилками, с железным ключиком и скрипучей дверцей. Одной. Почему-то всегда скрипит только одна дверца. А сверху, на шифоньере, лежали тюки с одеялами, подушками и бельём. Чьё-то приданое. Я иногда залезал туда с котом и валялся, чихая от пыли. Зато весело и высоко.
Я лежал и смотрел на эти тюки. Комната плыла перед глазами, меняя размеры и форму. Мебель разговаривала со мной и между собой тоже. Тюки казались мне песчаными холмами в пустыне. Где-то там, далеко под потолком комнаты я бродил по гребню этих холмов. Палящее солнце пожирало меня, притворившись одеялом. Песок обжигающим лезвием резал ноги. А я шёл, пытаясь достичь какой-то невидимой цели. Я не помню, какой именно, но помню, что эта цель была. И я никак не мог до неё добраться. Иногда в мою пустыню впрыгивали страшные звери - тумбочка, другая кровать, стул или сам шифоньер. Тогда я падал на песок и закрывал голову руками. И звери исчезали. Обычно, когда горизонт переставал отодвигаться при каждом приближении, и я начинал видеть траву за очередным холмом, а звери прекращали нападать, это означало, что температура упала, и я скоро усну. Говорю "обычно", потому что подобные ощущения бывали и позже при температуре, в другом возрасте, правда уже не так ярко.
Сейчас, когда дочь болеет и ей плохо, когда температура и не спит, мы тоже не спим. Работать не могу, есть не могу. Я будто тоже болею.
И я очень надеюсь, что её детское сознание свободно от страшных мебельных зверей. Я верю, что она слышит сквозь сон, как мы с женой шепчем ей слова любви. Как говорим, что скоро она поправится и будет бегать и гулять. И я верю, что она точно знает, мама и папа рядом...
Доча, я тебя очень люблю, никогда не болей!
Твой папа
