Перед тем, как войти в ресторан, Баян попыталась в последний раз.
— Может, не надо? — спросила она у Кокбая. И взяла его за локоть.
Дело было осенью, в пятницу прохладным вечером. Кокбай надел кожаную куртку, поэтому локоть заскрипел, когда Баян его схватила.
— Ты чего, малышка? — удивился Кокбай. Снял темные очки. Она посмотрела в любимые карие глаза с закрученными ресницами. Пристально глянул на девушку. — Мы же все обговорили. Не боись, прорвемся.
Белозубо улыбнулся. Открыл дверь, вошел. Баян вздохнула, зашла следом.
Шум вечерней улицы остался снаружи. Обратно хода нет.
Кафе "Тихая гавань", заполнили посетители, конец рабочей недели, как-никак. Приглушенный свет, на стенах черно-белые фотографии. Хохот, крики, громкие разговоры. Кальяны, аромат шашлыка. Снующие официанты с подносами.
В центре зала певица. Невысокая, стройная, улыбчивая, с копной кудряшек. Низкий, чуть хрипловатый голос. Платье серебристого цвета. Два музыканта, барабан и гитара, играли джаз.
— Вон там выход на кухню, — кивнул небритым подбородком Кокбай. — Следи, чтобы никто не ушел.
Подошла администратор, девушка в темном брючном костюме.
— Мест нет, к сожалению…
За ближайшим столом компания мужчин и женщин. Одна глянула на бежевое платье Баян, на дешевые туфли с барахолки. Отвернулась. Поправила золотые часики. Платье леопардовой расцветки идеально подходило ее светлым волосам.
— А мы к вам по другому поводу заглянули, — улыбнулся Кокбай.
И вытащил пистолет из кармана куртки.
Баян тоже. Из сумочки. Еще не веря, что делает это.
— Музыку убрал! — заорал Кокбай гитаристу.
Мелодия оборвалась. Все замерли, оборачиваясь на парня и девушку с оружием.
Кокбай выкинул вперед скомканный пакет.
— Ложите сюда ваши бумажники, часы и украшения. И без фокусов.
Схватил официанта за рукав. Пнул. Приказал:
— Собирай, быстро.
Официант поднял пакет, развернул. Протянул посетителям за ближайшим столом, где сидела девушка в леопардовом платье. Собрал бумажники, пошел было дальше.
— Эй, чувырла! — крикнула Баян. — Часы закидывай.
Гостья быстро кивнула, сняла часики, бросила в пакет.
Оказывается, это совсем не страшно. Наоборот, у Баян внутри все пело от восторга. От того, что люди боялись глядеть ей в глаза.
***
За двадцать часов до ограбления.
Ночь. Съемная однушка на окраине Алматы. Спальня, тусклый светильник. Скрипучая кровать. Матрас с прорехами.
— Мне нужно по-быстрому срубить бабла, — сказал Кокбай. Стряхнул пепел сигареты в блюдце на прикроватной тумбочке.
Баян лежала рядом. Завернула обнаженное тело в одеяло. Подбородок на груди Кокбая. Любовалась.
“Как же похож на актера из корейского сериала”.
Предложила:
— А кредит взять?
Он усмехнулся.
— Какой там. Меня коллекторы днем с огнем ищут. Ни один банк не даст.
— Займи у друзей.
Кокбай покачал головой.
— Какие друзья? Разбежались все. Или сидят.
Потушил сигарету. Посмотрел на девушку. Пристально.
— Другая тема есть. Ты мне помочь должна.
Баян улыбнулась.
— Ограбить банк?
— Да, — ответил он. — Но только не банк, а ресторанчик.
Без шуток. Серьезно.
Баян приподнялась, села в постели. Убрала локон с лица.
— Да ладно… Но это же уголовка.
— Я знаю, — Кокбай продолжал смотреть на нее. — Я в первый раз ограбил человека в четырнадцать лет.
Отвернулась. Сложила руки на груди. Покачала головой.
— Я не могу.
Кокбай повернул ее к себе.
— Малышка, ну ты чего? Взять кафешку — дело одной минуты. Заходим, берем кассу и бумажники. Уходим.
— А камеры? Охрана?
— В том, которое я наметил, нет охраны. Камеры не пашут. Все путем.
— Я не могу, Кокик. Это неправильно.
Он поцеловал ее в губы.
— Милая, это в последний раз. Потом уедем в Тай, отсидимся. Ты и я. Все, как ты хотела. Вернемся, я найду работу.
Баян улыбнулась. Помолчала. Выкурила сигарету.
Кокбай ждал.
Спросила:
— Не знаю. А с чем брать? С ножами?
Кокбай откинул покрывало, встал. Полностью обнаженный. Порылся в шкафу. Стукнул тяжелым.
Вернулся с двумя пистолетами. Бросил на постель.
— Вот, держи. Один тебе, один мне.
Баян взяла пистолет. Тянет руку вниз. Пахнет железом.
Кокбай показал:
— Гляди, вот здесь предохранитель. Вот так убираешь. Осторожнее, сейчас не дави. Выстрелит.
— Круто, — сначала сказала Баян. А потом подумала и спросила: — А если кто-нибудь пострадает?
Кокбай усмехнулся. Закурил.
— Они заряжены холостыми. Зачем нам лишние проблемы.
Баян направила дуло в потолок.
— Не двигаться, это ограбление.
Рассмеялась.
— Блин, прям, как в кино. Неужели я сделаю это?
Кокбай подался к ней. Обнял. Поцеловал. От него несло сигаретами.
— Малышка, весь мир это кино. Если мы сделаем это, только смерть разлучит нас.
***
Официант собирал бумажники и украшения.
— Шевели задницей! — крикнул Кокбай.
Сбоку, рядом с площадкой, где стояла певица, поднялся мужчина. Подвыпивший.
— Вы чего устроили, твари? Че пукалками машете?
Двинулся к грабителям. Баян стояла ближе.
— Игрушками запугать хотите?
Кокбай держал на мушке официанта с пакетом. Приказал Баян:
— Останови его.
Баян навела пистолет на мужчину.
— Стой!
Бесполезно.
Пьяный все ближе.
— Эй, девка, сейчас я эту пукалку, знаешь куда затолкаю?
Баян нажала на спусковой крючок.
Грохнул выстрел.
Мужчина откинулся назад, упал на спину. На белой рубашке расплылось красное пятно. Прям, как в кино.
Певица закричала. Побежала.
Баян со страху выстрелила в нее. Девушка упала на бок, ударилась о барабан. Повалилась на пол, продолжая визжать:
— Не надо, не стреляйте!
На серебристом платье кровь.
Официант рядом уронил поднос. Тарелки и бокалы с грохотом разбились. Баян навела на него пистолет, и выстрелила еще раз. Попала в голову. Официант упал назад.
Люди закричали, нырнули за столики. Официанты присели, обхватив головы руками.
Баян опустила оружие, и повернулась к Кокбаю. Ее колотила дикая дрожь. Тихо спросила:
— Ты же говорил, там холостые?
Кокбай поджал губы и ударил ее в лицо. Баян упала и потеряла сознание.
***
За двадцать восемь часов до ограбления.
Закапал мелкий дождик. Кокбай вышел из обувного магазина. Обошел лужицу, перепрыгнул через арык. Подошел к автомобилю на обочине. Сел на заднее сиденье.
За рулем сидел мужчина лет тридцати. Короткая стрижка, круглое лицо, толстая шея. Цепкий взгляд. Куртка, синие джинсы. На пухлом пальце золотая печатка.
Поздоровались. Кокбай спросил:
— Как поживаешь, Дула?
— В заднице все сидят, Кука, — ответил мужчина. — Вылезти не могут. Особенно я.
— А что так?
— Начальство давит. Из кожи лезем. Показатели нужны. Ты бы мне наводку дал. Что да как. Может, готовят где набег?
— У меня есть стопроцентная инфа, — помедлив, сказал Кокбай. — Ограбление. Я там тоже участвую. Если уговорю одну курочку.
— Это другое дело. Где, когда?
— Дула, в этот раз мне нужно слезть с крючка. Я тебе сдаю грабеж, а ты мне дело чистишь. И потом разбежались. Все, забыли. Ты меня не знаешь, я тебя.
— Если все пройдет, как надо, — уточнил Дула. — Тогда да. Можешь идти своей дорогой.
— Базару нет. Пушки у Кызылбаса можно взять?
— Да, у него. И аккуратнее там, они заряжены боевыми.
— Все путем будет, Дула, — Кокбай похлопал мужчину по плечу. Вылез из машины.
***
Спустя семь лет после ограбления.
Ранняя осень. Полуночь. Съемная двушка на окраине Нур-Султана. Светильник на стене.
Спальня, старая кровать. В постели Кокбай и Асема.
— Никакого риска, малышка. Я проверну все за пять секунд, — сказал Кокбай.
Девушка покачала головой.
— Даже не знаю, милый. Это так опасно.
— Если у нас все получится, мы тут же свалим на Гоа, как ты хотела. Только смерть…
В дверь позвонили. Громко, настойчиво.
— Что за… — насторожился Кокбай. Надел трусы, джинсы. Звонок не умолкал. Кокбай подошел к двери. Заглянул в "глазок". Девушка в бейсболке, желтой куртке, с квадратной коробкой в руке.
— Кто там?
— Доставка пиццы, — ответили за дверью.
— Мы не заказывали, — крикнул Кокбай.
— Записано на ваш адрес. Заказчик Айнабаев. Это вы?
— Да, это я, — ответил Кокбай, и открыл дверь. — Но я не заказывал…
Перед ним стояла Баян. Постаревшая, высохшая. Вокруг глаз и рта глубокие морщины.
А еще она целилась в него из пистолета.
— Привет, милый.
Кокбай замотал головой. Отступил назад.
— Послушай, малышка. Ты все не так поняла. Мы все разрулим. Только не стреляй. Только…
— Только смерть разлучит нас, — сказала Баян и выстрелила четыре раза.