Бунин, отдыхавший в своём имении Суходол Орловской губернии, получил
«Орловский вестник» и «вдруг точно ледяной бритвой полоснуло по сердцу» –
умер Чехов. «Ледяной бритвой» – это перебор.
В Ялте они, бывало, проводили вместе целые дни и недели, учитель и
ученик, впитавший чеховское изящество, – важнейшее его свойство и
высшая оценка, по которой он поверял себе, и жизнь, и любовь, и
литературу.
Из тех времён вытекали бунинские стихи:
Хрустя по серой гальке, он прошёл
Покатый сад, взглянул на водоём,
Сел на скамью…
За новым белым домом
Хребет Яйлы и близок и тяжёл…
Он, улыбаясь, думает о том,
Как будут выносить его – как сизы
На жарком солнце траурные ризы,
Как жёлт огонь, как бел на синем доме…
Чехов, всегда улыбаясь, в красках описывал свои похороны. Он не боялся
смерти. Писал Суворину: «Вспомните, что писатели, которых мы называем
великими, имеют один общий и весьма важный признак: они куда-то зовут
вас, и вы чувствуете не умом, а всем своими существом, что у них есть
какая-то цель, как у тени отца Гамлета, которая недаром приходит и
тревожит воображение. Вы, кроме жизни как есть, чувствуете ещё жизнь,
которая должна быть, и это пленяет вас. А мы? Мы! Мы ищем жизнь такой,
какая она есть, а дальше – ни тпру, ни ну… У нас нет ни ближайшей цели,
ни дальнейшей, политики у нас нет, Бога нет, привидений не боимся, а я
лично даже смерти и слепоты не боюсь…»
Испугался бы, наверное, если бы знал, что привезут его из Германии в
Россию в вагоне-холодильнике «для устриц» – зелёном с коричневой
крышкой, а в Петербурге станционное начальство, не зная, что с ним
делать, гоняло по тупикам…
В 1902 году он, осмотрев прибывшего в Крым на лечение Толстого, написал
приятелю: «Как врач говорю, долго не протянет». Жандармы, пробежав
письмо, разослали по всем железнодорожных узлам на трассе Крым –
Москва, в том числе и в Орёл, циркуляр: «При следовании из Крыма гроба с
телом Л.Н. Толстого никаких церемоний не устраивать».
Но 74-летний Толстой прожил ещё 8 лет, а вот 42-летний Чехов скончался
через два года…
… Бунин гадал: «Была ли в его жизни любовь страстная, романтичная,
слепая? Думаю, нет. И это очень замечательно. А жаждать такой любви он,
несомненно мог».
Об Орловщине Чехов, думается, вспоминал, когда, сделав перепись на
Сахалине в 1894 году, вдруг обнаружил, что наибольшее число каторжников
там после москвичей – из Орла…