Дух смирения, как аромат свежести, едва уловим, но его ни с чем не перепутаешь. Он либо есть, либо его нет. Сегодня этот дух – огромная редкость, а потому кому посчастливилось его вдыхать, те не могут надышаться. А уж если разок вдохнули как следует, то всякий иной дух – вонь неприятная. Вдохнувший истинного духа смирения будет искать его снова и снова повсюду, а когда найдет – будет рад безмерно своей находке.
В этом духе много оттенков. Кротость, милосердие, жертвенность, незлобие и много чего еще. Но все эти добродетели только тогда добродетели, когда в них имеется этот самый дух смирения. Если его нет – добродетели становятся лестью, обольщением. Помните, «прельстят многих»? Это о мнимых добродетелях, в которых нет духа смирения. Одни прельщают, другие прельщаются. Чем громче заявляет о себе та или иная добродетель, тем меньше в ней истинного духа. Настоящая милостыня тайная, настоящее незлобие – это когда причину несовершенства ближнего видишь в себе. Настоящая жертвенность – это когда умираешь за ближнего по сто раз на дню, а он и не догадывается об этом.
Без духа смирения трудно дышать, трудно молиться, трудно нести свои немощи и чужие. А где его взять? В Евангелии. Он там в изобилии. Помню, как однажды угорел в раскаленной печи гордыни мнимого смирения. Прибежал домой, открыл Евангелие и не мог надышаться. Тихо внутри с правильным духом, покойно. Один подвижник заметил, что для молитвы настоящей нужно угомониться. Это когда зимой не ждешь весны, а весной – лета, когда радуешься каждому дню, а день следующий возлагаешь на Бога. Так вот дух смирения совершенно необходим нам для того, чтобы угомониться.
К сожалению, редки сегодня христиане с таким духом. Но любой из нас может стать таким, если искренне будет алкать и жаждать этого духа. Блаженны алчущие и жаждущие правды смирения, так как только они и насытятся. А все прочие будут алкать и жаждать, но насытиться «страстьми и похотьми» невозможно. Вот и ищем мы духа смирения, как величайшего сокровища на земле. А на земле его почти не осталось. Будем просить у Неба хоть малую толику, авось дадут.
