Александр Жибров
Контрольная проверка по СВЖ на второй класс
Снова начались обыкновенные будни – полеты, подготовка к полетам…Афган забыт и никто не вспоминает, вроде и не было его.
В конце лета 1980 года подошло время сдавать на «второй» класс. Слетал «специальную проверку» с Петей Тупаевым. Летали в район, как раз посередине от Семипалатинска и Усть-Каменогорска. По заданию была «площадь» и потом батарею МЗА на какой-то горушке найти, снять координаты. Слетали. Два часа. Все нормально получилось.
А через неделю такой же полет, только называется «контрольная проверка». Ну и штурман в экипаже – штурман полка. Подполковник Ю. Гришин, дядька классный, спокойный. Что-то с Петей переговорил насчет задания (объекты остались те же самые) и все. Петя Тупаев пообещал отдать полетную карту с маршрутом перед вылетом, на том у них этап подготовки и закончился. Пришли на самолет, запустили, взлетели.
Вылет на «спецуху» был до начала летной смены. Посадка - минут через 30 после начала полетов в полку. Погода – «миллион на миллион». У меня «курсы» в наколеннике (еще с прошлого вылета остались) и рубежи связи. Все!
Набираем 10800 м. Смотрю, минут через 5 Гришин что-то «заворочался» в кабине - курс переспросил на первом этапе, когда рубеж передачи управления. Я ответил. Еще минут через 5 более конкретный вопрос :
- Ты район, где «площадь» делали, помнишь?
- Немного помню. Озеро там рядышком, в стороне, а сейчас чуть правее километров 5.
- Это хорошо! Я карту забыл на столе в классе…
Все понятно! А у меня самого карта «двадцатка» с запасными, которую уже год не разворачивал. Нормально в район вышли. Заходов 5-6 сделали «на глазок», потом вроде хотели уходить, штурман еще для верности пару заходов поперек сказал сделать. Сделали.
Летим «батарею» искать. Пехота уже неделю воюет, а батарея – это установки на «Урале» спаренные, с характерного места отъехали в сторону… Летали, летали «низенько» - нашли, сфотографировали. Прошлый раз было в заданном районе всего две установки, а сейчас чего душе угодно! Возвращаемся домой.
Выхожу на связь, а КП предупреждает – «на полосе дым, посадка с курсом 224…». А видимость в районе отличная!
Все понятно, полеты отложили, ветер сильный, 1/3 полосы с «дальнего» накрыло дымом от завода.
С дальности 50 (идем уже по «посадочному») Юрий Михалыч спокойно так говорит:
- Ну ладно, я отвязываюсь и на стекло. Если что, слушай и доворачивай!
Видимость была плохая, ниже минимума. Нормальный заход, нормальная посадка. Самое смешное – видимость в районе «миллион на миллион»!
А дым стоит в створе полосы – закрывает все впереди на заходе. Вот как раз посадку при минимуме запишу. Штурман столбики от дальнего к ближнему под собой видит, пару раз скорректировал, сели без проблем.
Полетов в тот день так и не было, из-за дыма. А проверка вышла, как надо!
Валера Павлов.
Катастрофа Як-28Р - 10.09. 1980 года
Валера проучился с нами до середины третьего курса. Где-то неудачно оступился на спортивных занятиях, сломал ногу… «Приговор» врачей был нормальный, но год пришлось ему пропустить, поэтому выпускался он в 1978 году.
Еще по учебе в училище он многим запомнился добродушным, веселым, неунывающим парнем. Наши пути «пересекались» неоднократно, как впрочем и со всеми однокашниками, но то чувство надежности, которое было присуще Валере, доброжелательности в отношениях оставило хорошую память в годы учебы в Барнаульском ВВАУЛ.
Круговерть курсантских лет прошла быстро.
Но когда я его увидел, только что прибывшего в Балхашский разведполк, возле столовой, честно скажу, был очень рад!
Прибыли они вдвоем, Валера и Володя Остапенко, высокие, крепкие парни.
Коллектив встретил их очень хорошо. Быстро освоились на новом месте, сдали зачеты, приступили к полетам…Жизнь «потекла» , как обычно в боевом полку. Но особенно радовался наш выпуск (1977 года), т.к. теперь все «контроли готовности к полетам» и «разборы» перешли на их выпуск.
Рабочие будни - полеты, полеты… Не знаю, но я почему-то всегда считал, что Валера нашего года выпуска, хотя никакой разницы в этом нет.
По летной подготовке он шел ровно, летал хорошо, уверенно - так обычно пишут в характеристиках, только за этими словами скрывалось гораздо больше. Надежный, хороший летчик.
Штурман у Валеры в экипаже был Марат Сайдалиев, 1978 года выпуска, казах по национальности и родом из Алма-Аты. Молодой горячий, иногда даже очень. Валера быстро нашел общий язык, полеты и остальная жизнь шла своим чередом.
Хорошо запомнилось, что Валера никогда не стеснялся спрашивать, если что-то не было понятно, живо интересовался особенностями выполнения тех или иных элементов воздушной разведки. Сам вникал до каждой мелочи, «заставлял» слушать штурмана. Только эта черта говорит о том, что экипаж был подготовленный, как одно целое.
Когда не было полетов, часто играли в футбол, причем время игры не ограничивалось положенными 90 минутами, играли до темна…
Валера часто был в самом центре поля, играл хорошо, только иногда, остановившись рядом и переводя «дух», сожалел – эх, если бы не нога…
Катастрофа произошла 10 сентября 1980 года. Летали смену «день с переходом на ночь». Начали с ПМУ (простые метеоусловия), только дымка была сильная и к ночи немного ухудшилась, но все равно по «балхашским» понятиям нормальная, устойчивая погода.
Я слетал один вылет днем и в высотке ждали второй вылет ночью. Кто-то из прилетевших экипажей сказал, что погода немного портится, увеличилась облачность по маршруту и вроде бы хотят перейти на СМУ (сложные метеоусловия). Сидим – ждем, перейдем на СМУ, так на СМУ!
Уже наступила ночь, а мы с Валерой экипажами играли в теннис (была эта игра в почете и возле стола всегда очередь) в высотке, «отрывались» по полной программе ввиду отсутствия желающих поиграть, что было большой редкостью на полетах!
Сделали небольшой перерыв – сходили на ужин. Валера предложил продолжить партию, но у меня времени уже не было – пора собираться на вылет.
- Нет, Валера! Вот слетаем, дождемся Вас и тогда в «коробок» пару партий точно успеем до отъезда!
Взяли с Серегой Сайдалиевым (штурман) ЗШ, маски и пошли на стоянку. А Валера с Маратом продолжали играть дальше. На ЦЗТ, уже перед посадкой в кабину увидел Валеру (самолеты стояли рядом). Я спросил его:
- Вы что так рано? Ведь у тебя вылет чуть позже будет!
- Да уже устали играть вдвоем. Сейчас тренаж пройдем, да может чуть раньше разрешат взлететь?
Мы запустили, а они еще стояли у своего борта. Кто знал, что это был наш крайний разговор…
Мы взлетели, пошли по маршруту. Погода действительно «портилась» в сравнением с той, что была в начале летной смены. Единственное, что мне запомнилось хорошо, так это то, что весь день стояла густая дымка.
Если еще по маршруту «было терпимо», то при выходе на полигон (а он располагался на косе, на берегу озера) и «чиркая» водную гладь при подходе, как-то неуютно себя чувствовал – в разрывах облачности «звезды вверху, звезды в низу» и эта густая дымка создавала такое неприятное ощущение полета, что …
А тут еще Серега на полигоне для «удобства снятия координат цели» говорит:
- Давай, Саша заход «левым на 270» и уходим!
А мне так не хотелось в тот момент над водой кружиться, что не приведи Господи (заход левым разворотом на 270 градусов пришлось бы выполнять над озером).
- Хрен тебе, а не «левым»! Я понимаю тебе удобней «привязывать», но перетерпишь, так что давай поедем «правым», хоть и долго!
Вообщем, пошел я «правым»… Неудобно, долго и тактически не грамотно, но видит Бог – не хотелось мне над водой кружиться в ту ночь!
Отработали, пошли на точку.
Подходим ко второму развороту – Валера «запросился» на взлетную. Видимо еще чуть раньше маршрут закрыли для тех, у кого допуска не было ночью в СМУ и Валера пошел сразу на полигон, а после него на точку. Ничего необычно в этом не было…
Мы «сели», пришли в высотку и тут все началось…
Во время выполнения повторного захода на тактическом полигоне связь с экипажем пропала. Полеты прекратились, все борта посадили, начались поиски…
Не буду говорить про «недостатки». Их всегда можно найти. Но в этой катастрофе были и непонятные моменты. Самолет не нашли. Обычная глубина озера 4-6 метров, а в районе предполагаемого падения –16 метров, большая «заиленность» дна…
Многие задавали вопрос, почему от столкновения самолета с водной поверхностью - не было вообще «глушенной» рыбы, при таком ее изобилии в озере?
Говорили о возможном взрыве в воздухе (самолет был «ночной вариант») из-за СОУ (свето - осветительная установка, а короче – «вспышка»)…
Самолет не нашли, как не нашли и Валеру с Маратом…Причину найти легче.
Спустя 8 месяцев. Памятник экипажу…
Наступил апрель 1981 год. Еще раньше мы (летчики) думали – надо поставить памятник нашим друзьям. Место для памятника решили однозначное – на косе, там где был тактический полигон, т.е. на месте падения самолета. Надо, но «сверху», если честно, никаких телодвижений не было. Не скажу, что был инициатором всего этого, но то, что приходилось «шевелить» других – однозначно – да! Как-то так получилось, что все – «за», но конкретики никакой.
Валера Росляков, Саша Сагановский и я – вот такой компанией и пытались решить проблему. У меня сначала была идея памятник сделать из «киля Ил-28» (был старый разбитый «Илюха» на задворках радиолокационной группы). Из далека он смотрелся еще почти «целым», но когда мы подъехали к нему, стало понятно, что вряд ли удастся своими силами, что-либо нормальное, похожее на памятник, сделать. У нас , по большому счету, кроме «молотка и зубила» ничего больше не было.
Походили вокруг самолета, прикинули…
Во-первых, сам киль с рулем поворота довольно тяжел. Нужен кран, наверняка сварка…
Во-вторых, много повреждений и если даже техники его подлатают – все равно будет весь в заплатках.
Тут Горбашевский В.И. подъехал. Посмотрел, покачал головой и только сказал одно слово:
- Думайте!
Пришли в «высотку, сидим – думаем…
И тут пришла дельная мысль. Вспомнили про аэропорт, «граждан»! Там несколько месяцев назад один командир рейсового Ан-24 решил «лихо вырулить» с перрона, поторопился, однако!.
Итог – поврежденная правая основная стойка шасси (из-за столкновения с бетонной тумбой), повреждение центроплана и полное невозможность восстановления самолета в таких условиях.
Самое «смешное» в том случае, что самолету оставалось всего часов 20 до полного списания на металлолом. Командира, из-за этого случая, вроде бы, списали с летной работы, «правака» - на Ан-2, опылять поля…
А самолет оттянули на дальнюю аэрофлотовскую стоянку и, через определенное время, началось его «разграбление». Помнится первое, что появилось в гаражах – это пассажирские кресла с этого борта.
Никому ничего не говорим (с Сашей Сагановским), берем 5 литров спирта и к начальнику аэропорта с «просьбой». Начальник (с третьей попытки) нас принял. Выслушал, «вошел в наше положение», повздыхал, но ответил коротко:
- Ребята - не могу!
Вообщем, самолет не списан, все на учете, головой отвечаю, скоро приедет группа инженеров через месяц, будут его разбирать на запчасти и т.д. и т.п….
- Да нам только руль поворота нужен! (мы уже прикинули размеры и то, что можем забрать, не сильно разбирая самолет).
Я начал его «уламывать», мол так и так, катастрофа… память… только на Вас надежда. Начальник – ни в какую!
Саша Сагановский, почти все время молчал (он и обычно не сильно разговорчив был) – показывает рукой на сумку, мол пора…
Понимая, что надо переходить к «последнему, самому надежному аргументу, при решении таких вопросов, достаю канистрочку спирта (всего-то, 5 литров…) и ставлю на стол. А Саша еще и добавляет в этот момент, тихо, но уверенным голосом, как- будто уже решенный вопрос:
- Снимаем руль поворота – еще 10 литров!
Пауза не более секунды:
- Можете приступать завтра, команду охране я дам уже сегодня!
«Бегом» к инженеру эскадрильскому, все быстро решили. На следующий день за час сняли руль поворота, сделали латки в местах разъема, покрасили – все выглядит нормально!
Теперь – памятную доску…
Едем опять с Сашей Сагановским на БГМК. Опять попадаем к какому-то старенькому «бюрократу»! Не принимая никаких объяснений – запускает нас по «кругу»: - заявка, финотдел, расчет, справки, согласование, утверждение, расчет сметы, исполнитель, заказчик…
Нам бы в тот момент просто зайти в цех к работягам и «решить вопрос» за 5 минут! Не догадались, думали «по-честному», ведь «не хала-бала», а целый БГМК!!!
Часа три «убили» на оформление – забирать перед 9 мая. Слава Богу и этот вопрос решен!
Приехали – думаем… что еще надо? Для опалубки - кирпичи. Сколько?
«Дед» (Доколин Валера) не думая говорит:
- Минимум 200 кирпичей! На стройку в город надо ехать, но желательно белый кирпич, а его на стройках нет – точно знаю!
Ну, Дед – «деловар», как его ребята называли, он эти вопросы знал на 100%!
Опять с Сашей Сагановским взяли «Урал» (деньги и спирт), едем в город. Начали (помня указания «деда») поиски с частного сектора. Нашли сразу стройку! Частный дом, довольно большой и кирпича – море!
Подошли, переговорили с начальником стройки. Тот ни в какую! Нет и все! Не деньги, не спирт, не «обстоятельства» - положительного результата не дали.
Вообщем, «кружляли» мы по всему городу и безрезультатно. Какой там «белый» кирпич – простого, красного нигде найти не можем.
Говорю Саше:
- Остается последняя надежда – ехать к знакомому прорабу, Иван Иванычу!
Приезжаем. Объясняем. Прораб, классный мужик (а я с ним знаком был немного) – выслушал, позвал в ту же минуту мастера. Перед этим спросил:
- Машина есть или грузить в свою?
- Есть! Урал!
- Быстро отгрузил летчикам 400 кирпичей и не дай Бог!, хоть один битый!!!
- Иван Иванович, там всего-то не больше 500 осталось – нам не хватит?
- Я сказал – грузить!!!
Нам неудобно, но и понимаем, что у нас времени искать уже нет, да и вряд ли найдем…
Пытаемся отдать деньги – прораб обиделся довольно серьезно!
- Я что не знаю для чего Вам кирпич? Знаю! И народ знает! Поэтому даже не предлагайте!
- Ну, хоть спирта возьмите? Пусть ребята после работы «согреются»!
Достаем 10 литров.
- Это много! Три литра возьму – хватит! Иначе завтра на работу не выйдут…
- А себе?
- Нет! Надо будет – я к тебе приеду, попрошу.
Все и этот вопрос закрыли.
Вот сейчас не помню - какого числа мы поехали за «памятной доской» (7 или 8 мая), но в части была «торжественная» ко Дню Победы. Мы с Сашей Сагановским берем наш старый древний автобус (почти такой-же как в фильме «Место встречи изменить нельзя») и едем на завод (БГМК – Балхашский горно-металлургический комбинат, кто не знает). Не помню почему (наверно в честь праздника и для предстоящего решения вопроса) , но Саша Сагановский взял приличную корзинку в столовой и, как всегда на всякий случай, 5 литров…
Приезжаем в управление завода, ищем того деда – бюрократа (а работу мы уже оплатили в прошлый раз). То у них обед, то совещание… Вообщем, опять «убиваем время»!
Девченки с бухотдела говорят:
- Да Вы идите в цех, забирайте доску, а потом тут вопрос решите – у Вас все оплачено!
Идем в цех, ищем литейщика, который доску делал. Зашли в литейный цех (в парадной форме!) – там все в трансе от таких посетителей. В цеху постояли 5 минут, не больше, дышать не возможно стало! Боже, как они тут работают?
Вышли на свежий воздух – «отходим», не прочь и «чистым кислородом» подышать!
Пришел литейщик. Здоровый дядька, лет 45-50, весь в саже, рост – 1.90 и весом кг – 120! Через 5 минут приносит доску (чугунная, литые буквы – тяжелая зараза!), а несет ее – как я «промокашку». Мы вдвоем с Сашей еле в автобус положили!
Сели в автобус разговариваем. Дядька про катастрофу – сочувствует, мол, да… знаем, помним этот случай…
Говорим, мол мы все оплатили, квитанция в бухотделе…
- Вы, что? С ума сошли!??? Какие деньги? И что с Вас этот, хрен – старый, деньги взял?
- Да, как сказали!
- Надо было к нам сразу идти, мы без всяких бумажек и денег Вам все сделали!
Ну, закуска есть, выпить – тоже. Решили угостить! Предлагаем – дядька так скромно, вроде, соглашается…
Наливаем в стакан, говорим, что «масандра». Солдатик – водитель (обучен – говорить не надо) уже на сиденье все разложил (заведующая сама старалась!).
Выпили. Закусили. Разговариваем. Выпили. Закусили. Еще… Вообщем, поговорили минут 30 (как раз обеденный перерыв).
Саша Сагановский говорит:
- Нам ехать пора, может у Вас какая емкость под спирт есть?
Литейщик аж растерялся.
- Сейчас, я мигом…
Рванул куда-то в подсобку, прибегает – в руках кружка, грамм на 500. Налили. Он стоит довольный. А нам куда этот спирт девать – там еще литра три осталось в канистрочке.
Саша Сагановский – сама щедрость, выдает фразу, после которой мужик перестает дышать и речь пропала:
- Может у Вас еще что-то есть?
- А что? Еще нальете?
- Ну, вот эту канистру давайте перельем Вам!
У дядьки глаза округлились, стали как блюдца от чайного сервиза.
- Сейчас, мужики! Только не уезжайте!!!
Опять рванул, но уже к литейному цеху. Буквально на встречу ему выходит женщина (как потом оказалась – его жена), в спецовке, в сапогах. В руках у нее две бутылки (литровые) молока, были тогда такие в продаже. Он подбегает к ней, хватает бутылки, срывает пробки и… выливает молоко на землю! Жена – в крик, чуть-ли не матом в его адрес. Он махает рукой и говорит:
- Молчи, дура! Я сейчас!!!
Бегом в автобус, не ополаскивая бутылки, протягивает нам. Налили. Еще остается около литра. У мужика в глазах почти слезы наворачиваются – тары нет никакой больше!!!
В конце-концов разлили ему остатки, на «посошок» выпили по 100 грам, сказали спасибо!
Мужик в таких блаженных чувствах, провожая нас у автобуса, выдает фразу, от которой мы чуть с Сашей не поперхнулись:
- Ребята! Вы если что – приезжайте сразу в цех, без всяких начальников! Мы Вам и цепи морские отольем на оградку – на загляденье!
- Нет, спасибо! Лучше мы просто Вам спирта привезем…
Так закончилась наша «эпопея» по подготовке установки памятника.
Командир полка назначил день и мы (два автобуса - весь летный состав) двинулись на косу, к месту падения самолета – устанавливать памятник.
Приехали утром. Быстро все организовали – кто строит, кто уху варит. К вечеру все закончили. Приехали с ночевкой.
Была небольшая «проблема» - где взять рыбы для ухи? Пару человек пошли по берегу – искать рыбаков. За литр спирта принесли чуть-ли не мешок свежей рыбы.
Вопрос – закрыт. Но слухи по побережью расползлись быстро, что тут «мужики спирт меняют на рыбу»! Потом еще весь день приходили с просьбой – возьмите рыбки свежей?
Вечером сели все вместе… помянули Валеру с Маратом.
Памятник долгое время стоял в нормальном виде. Но со временем нашлись и уроды, памятник малость подпортили, да и годы берут свое. Ничего вечного нет.
Приятно было найти фотографии, что ребята с полка (а полк продолжал летать и после развала Союза), уже в наше время поставили новый обелиск погибшему экипажу.
А Валера запомнился на всю жизнь веселым, неунывающим, жизнерадостным добрым другом и товарищем…
Правильно говорят - Летчики – не умирают, они улетают и не возвращаются…
Вот и Валера с Маратом также…