Хочу рассказать ещё об одном замечательном человеке, который служил военным губернатором Оренбурга в эпоху Николая I. А именно: генерал-лейтенант Павел Сухтелен.
Павел Петрович зарекомендовал себя личностью удивительной. Он участвовал в совершенно немыслимом количестве сражений, получил несколько ранений, отличился как на военном, так и на дипломатическом поприще. Он прошёл все Наполеоновские войны начиная с Аустерлица, а также войны против Швеции, Турции, Персии… Подчеркну: не просто прошёл, а активно в них участвовал.
Он присутствовал при подписании Тильзитского мирного договора, а затем и мирного договора Туркманчайского – что уже само по себе говорит о многом: на церемонии допускалось ограниченное количество чиновников. Павел Петрович имел ряд боевых наград, в том числе орден св. Георгия 4-й ст., а также золотую шпагу с бриллиантами и надписью «За храбрость».
В Оренбург этот боевой генерал прибыл в июне 1830 года, сменив Эссена. И здесь ему пришлось столкнуться со многими проблемами, которые он постарался решить со всей присущей ему энергии.
Прежде всего, это холера, эпидемия которой бушевала в крае.
На Россию, как, впрочем, и на всю Евразию, волны эпидемий накатывались регулярно. Это выкашивало множество народа, и вообще приносило немало бед и проблем… Однако постепенно отечественные медики, а также административные органы набирались опыта, учились бороться с всякой напастью.
К моменту прибытия Сухтелена эпидемия понемногу уже пошла на убыль. И всё же о победе над ней речи пока не шло. Достаточно сказать, что в регионе создали специальную Центральную комиссию, которая координировала деятельность всех сил и средств, имевшихся в распоряжении администрации для борьбы с заразой. В первую очередь, под её руководством повсеместно создавались кордоны, карантины, призванные изолировать как отдельных заболевших, так и целые районы, охваченные эпидемией; кроме того, Комиссия подготовила и выпустила специальную инструкцию с описанием мер борьбы…
В общем, борьба шла. И новоиспечённый губернатор принимал в этой работе самое деятельное участие. К концу 1830 года эпидемия постепенно пошла на убыль. Сухтелен смог уже больше внимания уделять занятию другими делами.
Прежде всего, требовалось упорядочить отношения с киргиз-кайсаками – вроде как и подданными империи, но с другой стороны, не очень-то подчинявшимся её законам.
Павел Петрович не стал ломать дрова. Он посоветовался с чиновниками, с представителями местного населения, поразмыслил… И пришёл к выводу, что требуется выработать свод законов, основанных на исторических традициях киргиз-кайсаков, и который удовлетворял бы обе стороны.
К сожалению, приходится признать, что задумка не удалась – губернатор не смог найти среди кочевников человека, достаточно знающего предмет и достаточно грамотного для выполнения задачи. Слишком по-разному они смотрели на мир: царский чиновник и представители родовой кочевой знати. Наверное, со временем и получилось бы выполнить задуманное, но на описываемый момент идея забуксовала…
Тем не менее, приведённый пример показывает, что генерал Сухтелен подошёл к делу с энергией; он вообще в административной работе старался действовать творчески, нешаблонно, далеко не всегда руководствуясь лекалами, оставшимися от предшественников.
Сухтелен сделал вывод, что степных кочевников не следует «сажать на землю», как это предполагалось из Санкт-Петербурга, что пусть они и остаются кочевниками. Он предложил выстроить с ними соответствующие реалиям хозяйственные отношения: их снабжать хлебом и вообще продуктами земледелия, мануфактурой, а взамен получать продукцию животноводческую.
Он попытался, более или менее успешно, разграничить территории, на которых казаки и крестьяне могли бы заниматься сельским хозяйством, с одной стороны, и которые остаются в безраздельном пользовании кочевников с другой. Этим вопросом поручили заниматься как раз Пограничной комиссии, и как раз в период, когда в Оренбург прибыл Виткевич.
Следующая проблема, которую попытался решить Сухтелен – если можно так сказать, лошадиная.
Признаться, когда я прочитал о данном факте, испытал недоумение. По прочно укоренившемуся в нас представлению вроде как очевидно явствует, будто казак к лошади относился как к самому близкому существу – она и в сельском хозяйстве незаменима, и в бою должна соответствовать.
И что же тут читаю?.. Прибывший из Петербурга чиновник выявил, что на Оренбуржье лошади вырождались!..
Как так могло случиться?.. С юга – казахи, с севера – башкиры, с запада – калмыки… Это всё лошадные нации!.. Как в этих условиях могли выродиться казачьи лошади?!.
Или речь идёт о том, что казакам требовалась особая порода, что степные коняки не подходили?.. Как-то несерьёзно выглядит аргумент… И что же, сами казаки до этого момента не понимали проблемы, не били тревогу раньше?.. И требовался приезд нового губернатора, чтобы станичники спохватились: ба, да у нас же лошадки выродились!.. Странно это как-то…
Ну да ладно – в каких-то вопросах я более или менее разбираюсь, а в каких-то не разбираюсь вовсе; как вот в данном случае, в коннозаводстве. Что бы я сейчас ни придумывал, а проблема существовала, и её увидел новоприбывший губернатор, и принял меры к устранению.
Соответствующей материальной базой Оренбургское казачье войско располагало; не имелось племенных жеребцов. Сухтелен обратился с запросом по команде, и получил от императора разрешение выбрать на племя на государственных конных заводах 14 жеребцов.
Генерал занялся вопросом повышения качества боевой учёбы казаков, т.к. счёл их выучку неудовлетворительной. Признаться, прочитав об этом, я уже не удивился, если вспомнить про выродившихся лошадок… План боевой подготовки Сухтелен построил с учётом графика сельскохозяйственных работ, которым до него станичники времени уделяли больше, чем джигитовке, стрельбе или владению клинком.
В то же время губернатор уделял внимание и хозяйственной стороне развития края. В частности, он выхлопотал у Санкт-Петербурга разрешение на проведение в Оренбурге ярмарки, и принял меры, чтобы весть о том распространилась как можно шире – как в империи, так и в Степи.
Дальше. В Оренбурге действовало Неплюевское военное училище, названное так в честь адмирала Ивана Неплюева, устроителя Южного Урала, основателя Оренбурга, прослужившего в крае 16 лет. Сухтелен изучил систему обучения в нём, и внёс изменения в программу с целью облегчения её при повышении качества. Кроме того, при училище он организовал женское училище, в первую очередь для дочерей офицеров. Ну и в довершение, при том же Неплюевском училище он организовал музей – краеведческо-этнографический.
Павел Петрович вообще уделял много внимания обучению молодёжи. Он отбирал наиболее способных юношей для профессиональной подготовки, в частности, архитекторов, ребят из местного населения определял в русские школы и училища, а кого – и в Казанский университет.
…О добрых делах Павла Петровича Сухтелена можно ещё много говорить…
Он умер 20 марта 1833 года.