… И когда в чёрном небе засияла холодно-жёлтая колючая звезда, и стал виден вечный ход вкруг неё созвездий и галактик, когда хладный свет достиг угора и камня на нём, филин раскрыл глаза, бесшумно и сильно расправил крылья и сорвался с кроны сосны. Сделав один мах, он проплыл над поляной. Ещё взмах – и он выше, выше…
Ничто не скрыто от его взора: сонно застывшие в болотных кустах лоси – широкорогий горбатый сохач, покорная, схожая с коровой лосиха, хрупкий лосёнок… Собака, калачом свернувшаяся на крыльце дома… Лиса, несущая в зубах цыплёнка к заброшенной избе, где в погребе, в тёплой мгле – гнездо с лисятами… Лодка, качающая на воде звёзды… Белоголовый волхв с посохом в руке, стоящий у Марьина камня… Тихие могильные холмики… Церковные кресты… Уставший за день, со всё ещё не остывшим мотором, трактор на дворе механизатора… Мышь, замершая в глубине своей норы… Ёж, с наколотым на спину жёлтым листом, бегущий по своей тропе… Девушка за оконцем горенки, жарко разметавшаяся на постели… Бабочка, сложившая крылышки на спящем цветке…
Каждым пером он чувствует плоть воздуха и, чуть шевельнув хвостом, закладывает круг. И во все стороны – леса, прорезанные реками; крыши деревень; огни посёлков и городов; костры рыбаков и волхвов…
Это не воздух, не ветер – сама вечность несёт вещую птицу над миром…
И когда из-за облака вышла луна – тень филина поплыла по земле, бесплотно касаясь живого и мёртвого, святого и грешного, всё обволакивая, оглаживая и умягчая сонным туманом…