С Алёнкой мы познакомились в детском оздоровительном лагере. Она поразила меня весёлой бесшабашностью, умением попадать в нелепые ситуации. При этом оставаться милым, непосредственным ребёнком, который всегда откликнется на любое новое дело и с которым просто приятно побеседовать о том, о сём. В свои не полные 10 лет Алёнка, к тому же, была начитанной и умной девчонкой. Вожатые между собой называли загорелую до черноты девчонку «чёрт в юбке». За день её вылинявшее платьице и белокурую головёнку можно было увидеть везде. Она очень серьёзно давала советы водовозу (его метод разлива воды казался ей нерациональным), помогала вожатым готовить мероприятия, успевала подкормить приблудную собаку у медпункта и подгонять футбол с пацанами. Её звонкий смех разносился по всему лагерю, она легко находила общий язык со всеми.
Участвовала в мальчишечьих затеях, после которых не хватало духа её наказывать. Уж так правдоподобно она сочиняла очередное оправдание, что оставалось просто соглашаться с её объяснениями.
Но в один из дней случилось нечто из ряда вон выходящее. Алёнка загрустила, целый день не выходила из комнаты, а на следующее утро стало ясно, что она сбежала. Да только отсутствовала она не долго, к вечеру того же дня девочка вернулась в лагерь.
После отбоя я сделала небольшое отступление от режима, и пригласила Алёнку к себе на чай. Моя гостья, как ни в чём не бывало, сидела на стуле, дрыгала ногами, взахлёб рассказывала, при этом успевая прихлёбывать чай: « Я ведь ездила свой сад проведывать, — говорила она.— Знаете у нас какой сад? У-у-у! Закачаешься! Апельсиновый и персиковый, и ещё эти, как они... (задумалась на мгновенье), ананасы у нас растут, мы их мешками собираем и варенье варим. Моя мама такое варенье вкусное варит. Только вот вам я этот сад показать не могу, до него ехать далеко надо, да и некогда в этом году, приезжайте в следующем». И тут я не выдержала, спросила напрямую: « Алён, а если честно, зачем, зачем ты сбежала, кого ты хотела увидеть?»
«Маму»,— тихо ответила она.
«Но зачем? Она же наверняка в очередном загуле». После этого вопроса (до сих пор не могу простить себя за эту жестокость) девчонка побледнела, вытянулась вся в струнку и зло запричитала: « Да вы знаете, какая у меня мамка? Да хорошая она! А как она меня любит, как заботится обо мне! Если я, например, спать ложусь, а у неё компания за столом, так она им сразу говорит – у меня дочечка спит…» И тут Алёнка не выдержала и расплакалась. Оказывается, когда девочка пришла ранним утром домой, мать снова была сильно пьяна, увидев дочь только, и смогла сказать: « А, явилась…» и уснула. Рассказывая эту суровую правду, девочка рыдала, судорожно обхватив меня худенькими руками. А я гладила её по спинке, обтянутой старенькой футболкой и пыталась понять – откуда у этого малыша столько силы, столько терпения и веры, что всё наладится, что всё ёще изменится и, может быть, на самом деле зацветёт апельсиновый сад! И что самое страшное: помочь Алёнке и другим таким детям мы могли только временно, ведь лагерный сезон такой короткий, а потом им нужно снова возвращаться в свой неуютный вечно пьяный дом…