Филипп зашел во мрак. Зашел в его самый страшный кошмар. Никто его не останавливал, никто не спрашивал. Всё было обыденно. Словно каждый день каждый человек в этом метро видит, как мужчина спускается по лестнице вниз. Туда, где не было ничего, кроме темноты. Он просто спускался всё глубже под землю. Алюминиевые ворота были слегка приоткрыты, и Филу пришлось приложить лишь немного усилий, чтобы их приподнять и пройти дальше. Ворота закрылись у него за спиной, и пришлось включить фонарик на телефоне. Рукоятку меча он сжимал всё крепче, готовясь к любому неожиданному выпаду, но всё было тихо. Темно и тихо. Фонарик слабо помогал, он лишь мог осветить метра два перед собой.
Через два метра кончились ступеньки, и Филипп оказался на небольшой забетонированной платформе. Глаза немного привыкли к полумраку, и Филиппу удалось разглядеть леса, стоящие у дальней стены, строительные материалы, генераторы для света и прочие инструменты.
Услышал шорох, обернулся. В свет фонарика попала небольшая крыса. Она незамедлительно капитулировалась подальше от непрошенного гостя.
- Зачем ты пришел? – прозвучал низкий, слегка рокочущий бас.
Филипп инстинктивно сжался, закрывая руками жизненно важные органы. Рукоятку меча выставил чуть перед собой, а лезвие направил за спину и слегка согнул руку в локте. Скорость передвижения обращенных поражала и нужно было быть готовым ко всему.
- Я говорил тебе оставить меня, - снова прозвучал голос из темноты. Он как гром разливался по всему пространству.
Сердце Филиппа сжалось сильнее, но билось ровно, хоть и с большой частотой. На этот раз он овладел страхом, потому что ему нужно было это сделать. Не только его жизнь зависела от этого. Главное было спасти Юлю. Он бегал глазами, старался увидеть хоть малейший намек на силуэт маленькой девочки.
Осторожно ступая, он зашел за лестницу, с которой спустился. Рокотание голоса утихло где-то в дали. Спряталось в одном из уголков этой недостроенной станции. Филипп оглянулся и увидел, как вдалеке у стены что-то стоит. Он выключил фонарик, всё равно не помогал. В кромешной тьме единственным светом оставался меч в руке Филиппа. Он начал переливаться бордовым и сиреневым цветом, свет пульсировал по жилкам между слоев металла.
Глаза ещё не свыклись с тьмой, но он чувствовал, как кто-то на него смотрит. Холодный пот окропил спину. Дыхание участилось. Сердце истошно пыталось вырваться. Он увидел, кто на него смотрит. Два красных глаза у той самой стены, не моргая, впились в него и не отпускали.
- Прости, но я не могу выполнить твоё желание. Я пришел за девочкой, она мне очень дорога, и я уйду с ней так или иначе.
- Так или иначе… - снова раскатисто пронеслись слова. – Мне нравится это выражение. Я знаю, что она тебе дорога. Я наблюдал за вами. Вы так смешны и наивны. Но, таков удел каждого человека.
- Любишь поговорить, ну хорошо. Только давай ты сначала отдашь мне девочку, а потом поговорим.
- С чего ты взял, что она жива, м? Я же предупреждал тебя, что она умрет, если ты не оставишь меня в покое.
- Ты её не убил. Не мог убить. Всякую шпану в порыве жажды и гнева мог, но не маленькую девочку. Невинную девочку.
- Невинную… Не такая она уж и невинная. Да, те молодые люди сами нарвались по пьяни, но эта девчонка. Она не невинна. Она искусно отправила в больницу четырех взрослых мужчин и яростно трепыхалась, когда я её забирал. Она натренированный убийца, как и ты, не правда ли? И да, она ещё жива. Я хотел решить вопрос мирно, без жертв. Но ты решил всё по-другому. Может, это даже и к лучшему. Решить всё сразу.
- Мирно? Ты забрал маленькую девочку и намеревался терзать город, убивая жителей. Знаешь, у меня другое предложение. Я убьют тебя, заберу Юлю, и Екатеринбург продолжит спать спокойно.
- Убьешь? Меня?! – голос дико загоготал. Он смеялся, чуть не надрываясь. – Мальчик, ты видимо даже не представляешь, кто я такой, раз всерьез думаешь убить меня. Серьёзно? Боже. Да даже когда я был простым человеком, я голыми руками убил тварь, которая может присниться тебе только в кошмарных снах. Ты даже не представляешь, на что я способен. Этот город будет моим. Он уже мой. И я решаю, кто умрет, а кто будет жить.
- Это мы ещё посмотрим, - сквозь зубы проговорил Филипп и, не теряя ни минуты, кинулся туда, где светились ярко красные глаза. Взмахнул мечом и ударил наотмашь. Промахнулся. Почувствовал, как что-то дернуло его за левый рукав и по руке побежала теплая струя. Обернулся – никого. Левую руку слегка жгло, но не сильно, почти незаметно. Филипп встал в стойку. Закрыл глаза.
Он прислушивался. Пытался погрузиться во мрак и срастись с ним, чтобы чувствовать каждое движение частиц в пространстве. Каждый запах и каждый звук.
Он чувствовал, как вокруг него что-то ходит. Перебегает с места на место, ища нужную позицию для атаки; и рывок! Филипп ускользнул, буквально на доли миллиметра ускользнул от зубов вампира. Услышал, как зашуршали ноги по бетонной плите недалеко от него. Снова почувствовал, как в его сторону что-то двинулось с огромной скоростью. Филипп чуть отошел в сторону и сделал выпад мечем вперед. Послышался ужасающий стон и вопль. Нечеловеческий вопль. Филипп попал в плечо, насквозь проткнул вампира. Пригвоздил его буквально к плите. Борис шипел и бился. Освещённый меч разъедал его изнутри. Словно кислота превращал все молекулы ткани во что-то, напоминающие желе.
Борис обезумел от боли. Схватил за шею Филиппа. Обжегся о крест, висевший у него на шее. Но боль уже не была так невыносима. Одна боль поглощала другую, и ему это даже в какой-то степени начало нравиться. Борис всё сильнее и сильнее сжимал шею Филиппа. Шейные позвонки начали хрустеть. Горло было пережато, и изо рта полились слюни вперемешку с кровью. Филипп задыхался. Глаза начали вылезать из глазниц. Он достал из кармана сумки на поясе небольшой флакон. Раздавил его в руке и брызнул в лицо Бориса святую воду вперемешку со своей кровью. Тот снова зашипел и бросил Филиппа на рельсы как тряпичную куклу.
Борис с ужасным воплем схватил меч, торчащий у него из плеча. Выдернул из бетона и достал из раны. Постарался его сломать, но лишь ещё сильнее обжегся. После чего, разъяренный выкинул его в глубь темноты, подальше, чтобы никто его не нашел.
Филипп еле как поднялся на руках, жадно глотая воздух. Всё горло буквально горело адским пламенем. Невозможно было повернуть шею. Он слегка прохрипел и откашлялся кровью. Сел, оперившись о рельсы, и глубоко вздохнул. Перед глазами в полной темноте играли множество фейерверков. Он уже не видел и не слышал ничего. В ушах слегка позвякивало. Это был меч. Он ударился о камни несколько раз, и по всему помещению пролился странный, не похожий ни на что отзвук, словно из другого мира.
Борис зашагал прочь от Филиппа, держась за руку, слегка её придавливая, чтобы кровь как можно быстрее перестала бежать, и регенерация пошла своим чередом.
- Эй, ты куда? Я только начал, - проговорил Филипп хриплым голосом, когда заметил, как силуэт уходит от него. Борис молчал.
Они оба не заметили, как в темное подземелье проникло больше света из станции наверху. Они не заметили, как кто-то поднял и опустил жалюзи, но не до конца.
Борис подошел к груде камней, лежащей в месте, где, как он предполагал, был туннель для поезда. Откинул пару камней как пушинки и достал что-то небольшое. Оно шевелилось. Оно пыталось выбраться из его рук. Филипп понял, что это Юля. «Это не к добру» - подумал он. Не обращая внимания на боль, на сломанные позвонки и ребра, он встал с колен. Попытался найти взглядом меч, но тщетно. И только теперь он вспомнил, что у него за пазухой был ещё один. Он достал кортик и направился к Борису.
Свет проник сверху во мрак и темноту подземелья, словно белый рыцарь на коне ворвался в толщу демонов и подземных тварей, рассеивая их армию. В искривленном свете лучей, когда пыль после сражения осела, Филипп увидел лицо Юли. Окровавленное и испуганное до смерти лицо. Её рот был завязан тряпкой, а по щекам, не переставая, катились слезы. Её взгляд молил Филиппа помочь ей. Молил убить эту тварь, что держит её за горло.
- Стой. Она тебе не причинила вреда. Тебе нужен я. Отпусти её, она ни в чем не виновата. Прошу, отпусти её… Молю…
Борис молчал. Он лишь смотрел то на Филиппа, то на Юлю. Его глаза блестели кровью, а на лице была та ужасающая улыбка.
- Я здесь решаю, кому умереть, а кому жить, - проревел во весь голос Борис и, открыв пасть, впился своими зубами в шею маленькой девочки.
По всей подземной станции разлетелся душераздирающий вопль Юли. Она билась в конвульсиях и не переставала кричать. Даже когда Борис впился в её горло ещё раз, но только глубже, и она захлебнулось собственной кровью. Изо рта вдруг вырвался фонтан крови. Глаза закатились, но конвульсии не переставали утихать. Словно кукла на веревочках в руках психически нестабильного кукловода, она дергала руками и ногами, иногда попадая по голове и лицу Бориса, из-за чего тот ещё сильнее впивался в шею. Майка и клетчатая рубашка Бориса, которую Юля надела у него дома, были полностью пропитаны кровью. Всё вокруг было залито её кровью. Послышался хруст костей и хрящей. Голова Юли свисала над плечом. Точнее, она перегибалась через плечо, держась на оставшихся мышцах и сухожилиях. Кричать она перестала давно, и конвульсии начали стихать.
Послышался звук заведенного мотора двигателя, и включился свет.
- Бор-ри-ис… - послышался женский голос. Дрожащий от ужаса и от шока голос.
- Оля, нет… Как ты тут оказалась? – неожиданно для всех проговорил Борис. Кровь ручьем бежала из его рта. Из его рук выпало мертвое тело девочки двенадцати лет. Кровь еле-еле, чуть пульсируя, вытекала из почти обглоданной шее, а на лице застыл неумолимый ужас смерти.
- Тебя не должно быть здесь, - продолжил Борис. – Ты не должна была видеть меня таким.
- Что… Юля… зачем? - Оля всё ещё не могла справиться с увиденным потрясением, и её мозг сопротивлялся, не давал будто нарочно сказать что-то связное.
- Это не то, о чем ты подумала. Я не плохой, я не…
- Монстр… - закончила за него жена.
Филипп стоял на коленях. Весь бледный как пепел. Его голова была опущена вниз, но глаз он не сводил с остекленевших глаз Юли. Всё тело тряслось, а по щекам раз за разом бежала новая слеза. Кинжал балансировал между его пальцами и площадкой, а в груди нарастал гул сердцебиения.
Борис успел подставить лишь руку, когда в миллиметре от его головы просвистел клинок. Он взревел и наотмашь ударил. Промахнулся. Его левая рука, начиная с предплечья, тихонько сползла вниз и упала, пульсируя кровью. Борис завопил от боли. Вновь клинок пронёсся рядом с ним, он даже не заметил ни его, ни Филиппа. Борис уклонился в последний момент, и край уха что-то обожгло, словно укусила оса. На третий раз Борис был готов и заметил, как Филипп рванулся в его сторону с невероятной скоростью. Борис ушел от удара и сам ударил рукой, не надеясь, что попадет по цели. Но он попал. Он почувствовал, как его когти разрывают униформу и плоть Филиппа.
К изумлению Бориса, это не остановило его, даже не замедлило. Филипп перевернулся на месте и сделал резкий выпад вперед, пронизывая снова плечо Бориса прямо в то место, откуда он буквально только что вытащил меч. Зал снова залился рычанием раненного зверя. Филипп отпрыгнул в сторону, сгруппировался и снова кинулся в атаку. Борис, не дожидаясь нападения, ринулся в ответ, ударил рукой, но промахнулся. В районе голени вспыхнула боль, но на ногах он удержался. Борис развернулся и почувствовал, как с невыносимой болью и огненным жжением ему в грудь впивается клинок, ровно туда, где было сердце. На этот раз он не упустил Филиппа. Схватил его снова за шею обеими руками и стал сжимать. Послышался лишь тоненький, истошный писк из горла. Он сжимал его всё сильнее и сильнее. Чувствовал, как ломаются кости и рвется внутри плоть.
По спине яркой вспышкой прошелся град невыносимых ударов. Борис обернулся и увидел, как Оля замахивается снова и снова. Полосуя его тело новыми ранами мечом, который переливался бордовым и сиреневым цветами.
- Нет, Оль, прошу… - голос Бориса дрогнул. Он увидел в глазах любви всей его жизни гнев и ненависть. Только гнев и ненависть, ничего больше. Даже не было страха перед ним.
- Отпусти его! От-пус-ти!! Тварь! Отпусти его! Умри!! Молю Господа Бога, чтобы ты умер!
Борис бросил тело Филиппа и попятился назад. Он не мог этого выдержать. Он не мог смотреть, как Оля его ненавидит и жаждет его смерти. Она уже не могла поднять меч. Руки онемели, но Оля продолжала кричать, срывая голос и рыдая навзрыд. Она всем телом пыталась поднять меч и сделать хотя бы ещё один удар в надежде, что от него этот упырь, эта тварь умрет.
Борис пятился назад, ускоряя шаг. Он боялся её. Он никогда не видел её в таком гневе. Он никогда не видел ничего страшнее. «А она ведь и вправду может меня убить. Не этот тип, никто другой, а она» - подумал в этот момент Борис и сделал то, что он считал самым правильным в этот момент, он развернулся и исчез с её глаз.
Спустя только пару минут Оля перестала кричать и пытаться поднять меч. Она вытерла слезы, слюни и сопли и только после этого подошла к Филиппу. Он лежал напротив тела Юли, медленно и робко дышал, словно пытаясь не потревожить её сон. Пытаясь попасть в этот сон, где всё хорошо. Где они вдвоём гуляют по городу и едят пиццу, громко смеются и яростно спорят, кто круче, Брайан Джонсон или Бон Скотт. Где нет и намека на упырей и высших вампиров, а только тихая и спокойная жизнь.
- Филипп, ты жив?! Господи, прошу тебя, будь жив! – где-то далеко от него звучал чей-то голос.
- Пора возвращаться, Фил.
- А как же ты?
- Я никуда не уйду.
- Но я хочу остаться здесь.
- Ты не можешь. Пока.
- И что я буду без тебя там делать? Я там никому не нужен, а тут так хорошо. Умиротворено.
- Ты нужен ей. Вы нужны друг другу сейчас, в этот момент. Представь, какого ей. Её муж вампир, и на всем белом свете ты единственный, кто может помочь.
- Он убил тебя. На моих глазах, и я ничего не сделал.
- Ну так сделай. Просто возьми и сделай. Ты ведь мой наставник. Покажи мне, как убивать вампиров.
- Уговорила. Только следи внимательней, два раза повторять не буду.
- Филипп! Очнись, прошу! Только не умирай! Филипп…
Полный текст можно прочитать тут