Канал Late Movie предлагает фильмы, которые можно посмотреть бесплатно в выходной или любой другой вечер.
Нынешний мир кино давно и крепко помешался на разного рода цитатах и заимствованиях. Пока современный режиссер не может представить свою картину без обязательного оммажа (от фр. hommage - подражание популярным жанрам, произведениям, авторам и т.д. - прим.), публика уже смеется над очередной банальностью его коллег. Вроде тех бесконечных библейских отсылок, что сейчас наводнили как мейнстрим, так и арт-хаус. И если некоторые раздумывают, где бы еще в их фильме врубить “крик Вильгельма”, другие, следуя крылатой фразе Пикассо “Un artista copia, un gran artista roba” (исп. “обычный художник копирует, великий художник ворует”), играют по-крупному. Так как это делает Квентин Тарантино. Или все-таки не делает?
В сети легко ищутся ролики про то как знаменитый танец Турман-Траволта из “Криминального чтива” станцевали еще в “8 ½” у Феллини, “Бешеные псы” - всего лишь покадровая пересъемка малоизвестного гонконгского боевика, а в “Бесславных ублюдках” играет музыка написанная для итальянского кино 70-х. Увы, но такие откровения создают очень неправильное впечатление, что творчество Тарантино целиком состоит из плагиата залитого декалитрами бутафорской крови. Ведь другие режиссеры регулярно доказывают обратное - хороший фильм из обрывков чужих не снимешь. Чтобы избежать опыта доктора Франкенштейна, необходимо иметь идеальный вкус и невероятное мастерство постановщика, а еще любить кино как никто больше. Быть тем, кто знает не только каждый кадр давно забытого сериала времен Реймонда Берра, но и то как это воспроизвести. Именно из такого гика и вырос Квентин Тарантино - главный популяризатор кино в наши дни.
Обычный зритель вряд ли станет смотреть Феллини или Мельвиля, за него это сделает Тарантино, который, если не снимает, то зависает в любимом New Beverly Cinema (его интервью порой обрываются фразой: “Ну, все мне пора на сеанс!”). Он посмотрит все, что только можно, возьмет оттуда лучшее и поделится этим уже в своем фильме, на который пойдут все. Критики не глупы и отлично понимают этот замысел, специально превращая каждую премьеру Тарантино в событие. Самый большой поклонник кинематографа в этом мире просто не может красть из других фильмов и любая его лента сравнима с увлекательным походом в музей кино, если не всей современной поп-культуры.
Одним из примеров небывалой бережности, с которой Тарантино сохраняет кинореликвии, может послужить саундтрек к “Омерзительной восьмерке”. Та самая гудящая ужасом тема была изначально написана для фильма Джона Карпентера “Нечто”. Снимавший фантастический хоррор режиссер хотел европейского звучания и заказал музыку римскому композитору Эннио Морриконе, который подготовил сразу две вариации - для оркестра и синтезатора. Будучи приверженцем электронного минимализма Карпентер отказался от версии с симфоническим исполнением, кроме прочего плохо попадавшей в ритм с действием на экране (Морриконе сочинял, не видя готовый фильм). Среди отсеянных композиций тогда оказалась “Eternity”, которую почти тридцать лет спустя Тарантино увековечил в своем вестерне. Вместе с дюжиной других мелодий маэстро Морриконе сыграл и заново записал ее в Праге с чешским национальным оркестром, подарив зрителям еще один бессмертный шедевр.
Две новых серии уже в Telegram Late Movie
