«Раз, два. Фредди заберет тебя.
Три, четыре. Запирайте дверь в квартире.»
Энни ворочалась на кровати, сминая простыть. Одеяло давно упало на пол, подушка сбилась к стене.
«Пять, шесть, Фредди хочет всех вас съесть.
Семь, восемь, кто-то к вам придет без спросу.»
В тяжелом сонном мареве, среди чрезмерно ярких солнечных лучей Энни с трудом могла различить девочек, играющих со скакалкой. Их движения были замедлены, а нежные голоса сливались в один чистый, жуткий ритм.
«Девять, десять, никогда не спите, дети…»
Каждая строфа считалочки сопровождалась звуком затачиваемого ножа. Конец строфы – взмах точила по лезвию. И снова, и снова. Ближе к концу лязг только усиливался, доводя сновидицу до зубовного скрежета.
Закончив стишок, девочки замерли и одновременно вытянув руки, указали в конец улицы, на которой играли. Энни проследила взглядом за направлением и обнаружила, что смотрит на стоящий вполоборота к ней силуэт. Кажется, это был мужчина в шляпе. Он усмехался и его покрытая мокрыми ожогами кожа натягивалась так сильно, что грозила лопнуть, обнажая поврежденные мышцы лица. Его свитер в красно-зеленую полоску был местам порван, подпален и заляпан кровью. А на руке была надета странная перчатка…чьи пальцы заканчивались изогнутыми заточенными лезвиями, напоминающими когти хищного зверя.
Внезапным резким порывом ветра окружающую действительность смело, как кучу сухих листьев. На смену перенасыщенному красками пейзажу пришел образ заброшенной котельной на окраине города. Проржавевшие трубы и покрытые грязью стены тонули в аварийном красном освещении и тусклом мерцающем свете новогодних гирлянд. Сквозь щели в крыше задувал холодный ветер, принося с собой редкие снежинки и шурша развешанной всюду мишурой.
Из недр котельной раздалось гротескное хохотание на искаженный манер уютного и теплого смеха Санта-Клауса.
- Стал я духом Рождества…- скрипучий, предвкушающий голос эхом разнесся по помещению.
Энн вздрогнула и затравленно огляделась в поисках таинственного преследователя.
- Ждет весь мир теперь беда…- голос прозвучал совсем рядом с девушкой. Нечто обдало ее ухо жарким дыханием. Вскрикнув, Энни сбежала вниз по дребезжащей, неустойчивой лесенке в поисках выхода. В страхе, гонимая неизвестным, девушка совершенно забыла, что все это – только сон.
- Людям от меня не скрыться…- некто бросал наполненные ехидством слова прямо в спину Энни, как быстро она бы ни бежала. Раздался металлический лязг. Девушка обернулась и увидела того же мужчину, который стоял в конце улицы. Он медленно вел пальцами-ножами по какой-то перекладине, выбрасывая снопы искр. Из появившихся царапин заструилась черная кровь.
- О боже, - прошептала Энни. Ее сердце билось как сумасшедшее, кожа покрылась мурашками. Часто дыша, она пятилась от мужчины все дальше и дальше, не в силах отвести взгляда.
- Фредди жив и возродится! – последняя строфа громом сотрясла всю котельную.
Дрожали, осыпаясь пеплом, стены. Взрывались лампочки, плавилась мишура. Энни кричала, закрыв голову руками и сжавшись в комок. Со страшным скрежетом что-то рухнуло совсем рядом с ней, осыпав осколками и металлической стружкой. Руки Энни покрылись узором из длинных тонких царапин, но она даже не заметила этого.
Все прекратилось так же резко, как и началось. Внезапная тишина давила. Дул теплый ветерок, доносящий ароматы хвои и смолы. Нерешительно Энни подняла голову и увидела, что сидит совсем одна. Ночью. В лесу. С неба зловещим глазом смотрит кровавая луна, купая в алых лучах сотни наряженных к Новому Году елок.
- Раз в году эта ночь только моя, - снова этот голос. Он туманом вился по земле, путался в еловых лапах, липким смогом оседал на коже.
Энни снова побежала. Она не знала, куда направляется, виляя в лабиринтах елок. Лишь бы подальше от этого.
- И в жертву выбрал я тебя! – что-то просвистело рядом с Энни, ужалив правый бок. В ту же секунду алый росчерк от лезвия указал на полученную рану. Застонав от боли, девушка зажала бок рукой и продолжила бежать.
- На каждую жизнь только час отведен.
Ты первая, Энни, в списке моем!
Вновь раздался свист. Наконец девушка поняла – это свистит воздух, рассекаемый лезвиями на перчатке ее мучителя. Каждый взмах предвещал новую атаку, от которой Энни не могла защититься.
Длинная рана прочертила щеку. Еще одна появилась на животе. На спине. На ногах.
Энни кричала, пытаясь закрыться руками. Боль и страх затмевали разум девушки. Она была уверена в реальности происходящего. Не в силах удержаться на ногах, она рухнула на колени. Жадная земля впитывала всю вытекающую из ран кровь, все капающие из глаз слезы. Воздух звенел от громких криков, а багровая луна была безучастным свидетелем жестокой расправы.
- Традиции праздника обращу я все в прах!
Гирлянды, которыми была украшена каждая елка в лесу, разом потухли. Сами деревья задрожали, иголки осыпались с ветвей. Могучие стволы высыхали на глазах, превращаясь в сухие хрупкие сучки.
- Ожидали вы чуда, а получите страх!
Фредди возник перед потерявшей всякую надежду на спасение девушкой. Из последних сил та попыталась отползти подальше от убийцы, но это скорее была инстинктивная попытка, нежели серьезное сопротивление.
Новоявленный дух Рождества лишь усмехнулся, глядя на жалкие потуги. Жертва уже сдалась и отдала весь страх, что у нее был. Пора заканчивать. Ее час пробил.
***
Когда Энни не отвечала на звонки весь день, обеспокоенная Мари, подруга еще со школьной скамьи, решила проведать девушку. Неприятное предчувствие торопило ее и почему-то улыбающиеся лица и новогодние украшения только усиливали это ощущение.
-Энни, ты дома? – Мари постучала в дверь, но ответа не было. Тогда она повернула ручку двери. Не заперто. Девушка вошла в дом.
- Энни?
Мари осмотрела кухню и столовую. Подруги нигде не было. В гостиной тоже. Девушка медленно поднялась на второй этаж.
- Энни, ты здесь?
И вновь нет ответа. В ванной тоже никого. Подойдя к спальне подруги, Мари заметила странное мерцающее свечение из-под двери.
- Эн, ты в поря….- Мари открыла дверь. И закричала, через секунду лишившись чувств. Девушка рухнула прямо у кровати, где лежала Энни…А точнее, ее обнаженное тело, спутанное гирляндой. Лицо девушки застыло бледной маской ужаса, а на груди кто-то вырезал слова «Happy New Year».
