Будучи студентом, я много времени тратил на дорогу до места, в котором должен был провести ближайшие годы. Она занимала час или полтора – я не знаю, но для меня дорога всегда была особым ритуалом. Поэтому я тщательно планировал свой маршрут. Нет, маршрут всегда оставался один. Менялся мой путь.
Стоя на остановке, окутанной утренним туманом вперемежку с сигаретным дымом, и немного дрожа от холода в легкой осенней куртке, я жду свой автобус. В наушниках играет какой-то «лоуфай», а глаза безнадежно слипаются. Мне нет дела до окружающих людей, даже с учетом моего отвращения к сигаретному дыму, а им нет дела до меня. И всё же мы в одной лодке.
Прибывает мой автобус. Тот самый подходящий номер. Удивительно, но в нем никогда не было давки, никто не боролся за последнее сидячее место, словно за чемпионский титул по дзюдо. Вот я сажусь на свое крайнее сиденье (которое иногда занимали раньше) и чувствую предвкушение того, как этот неуклюжий синий кит будет рассекать толщу тумана среди потока остальных рыбешек, что поменьше. Идет дождь. Вновь на поверхности стекла проходят гонки капелек, в которых победитель растворяется, смешивается и сливается с проигравшими, теряя свою уникальность. Мимо проносятся серые дома, сливающиеся с небом. Город просыпается так же неохотно, как и я.
Ну вот.
Опять пробка.
Я опоздал на пары.
Дорога домой обычно вела меня в метро, потому что на поверхности утренние пробки не исчезали, а приобретали неведомые масштабы. Но иногда я просто хотел посмотреть в окно. Однажды я поздно возвращался с учебы, примерно в восемь часов вечера. Было уже по-осеннему темно. Безумно проголодавшись, я зашел в забегаловку, а после, совершено потеряв счет времени, решил пройтись.
Я не помню, почему решил дождаться автобуса. Возможно, не было денег на такси. Мог поехать на метро. Я ведь знал, чем это обернется, но не прислушался к внутреннему голосу. Начался сильный ливень, а я, как назло, забыл зонт. Улица пестрила лишь отражениями огоньков в ежеминутно растущих лужах. Дело шло к ночи, и город готовился к началу следующего дня. Наконец, мой кит соизволил приплыть. Количество людей в его чреве постепенно уменьшалось, пока не осталось только четверо: потрёпанного вида старик, который пугающе смотрел в пустоту, женщина средних лет с потёкшим макияжем и пара молодых людей. Они ушли, женщина тоже; остался старик. Возможно, он даже не знал о моем присутствии и не чувствовал моего взгляда за спиной. Он выглядел безумно печальным, словно сам не знал, куда и зачем едет. Он выглядел переваренным, пережеванным – но не китом. Когда я сошел с автобуса, старик остался там, полностью утонувший в своих мыслях, а может быть, в их отсутствии. Я шел домой.
Время пролетало, не спрашивая ни у кого разрешения.
С наступлением лета я сбил свой режим сна. Часто не спал ночами. Иногда я выходил на балкон встречать рассвет. В его ожидании я наблюдал полное отсутствие какой-либо деятельности: ни машин, ни людей. Слышен лишь томный гул из соседней промзоны и звон, исходящий от редких пробуждающихся птиц. Но вот автобусы вновь нарушают эту идиллию, принося свою сраную деятельность по перевозке рабочего класса и сюда. Да, это явно была деятельность! Внутри находился один одинокий пассажир.
Куда он едет в такую рань? Может, у него тоже сбит режим сна? Может быть, он регулярно так ездит на работу? В таком случае он знает свой автобус и водителя. Я не знаю. В этот момент я вспомнил деда из вечернего автобуса. У них много общего. Одинокие пассажиры, словно Вселенная движется только для них, но в самом пути смысла нет. Путь ради пути.
Когда автобус приезжает на конечную, он высаживает оставшихся пассажиров и заново начинает свой маршрут. Маршрут по знакомым улицам все с теми же пассажирами, которые каждое утро ждут именно его, пассажирами, которые видят из окна те же дома с тем же светом за занавеской, те же включающиеся вывески магазинов, тот же дождь, или солнышко. Неважно, в какой последовательности. Только с каждым разом, с каждым новым кругом табличка с номером знакомой панельки, которую люди видят, проезжая мимо, все сильнее ржавеет.