Автор: Леонид Алексеевич Махно. Воспоминания
Начало здесь
Немецким участникам были вручены какие-то сувениры, и тут Райнер, глядя на своих коллег, которые без моего вмешательства бегло говорили по-русски, тоже решил блеснуть своими познаниями и, когда ему вручили сувенир, вместо «Большое спасибо» громко сказал: «До свидания!» Раздался общий безобидный смех. Райнер смутился и стал по-немецки извиняться.
После скромного чаепития мне было поручено показать гостям город и на другой день снова привезти в Академию.
Я с удовольствием разъезжал с ними на шикарной машине с заездом в старый город и на базар, где торгуют домашним скарбом. На «Иски Джува» (кажется, так назывался базар) гости с любопытством рассматривали старинные седла, домотканые ковры, металлические изделия: кумганы — восточные чайники для мытья рук, узбекские ножи, детские резные, украшенные яркими цветами качалки, национальную обувь и т.д. Я их завел в узкие, кривые улочки с глинобитными домами с двух сторон. Их удивили плоские крыши, высокие глинобитные дувалы, которые закрывали внутренние дворы. Пришлось им объяснять, что на плоских крышах можно под ветерком отдохнуть от изнуряющей жары, можно, постелив матрас, спать ночью, можно сушить фрукты для компотов.
Завершив экскурсию, я отвез их в гостиницу, сказав, что утром снова заеду за ними. Утром я подъехал к гостинице, машина уже была здесь, гости тоже почти готовы к поездке.
На этот раз решался вопрос о нашем вылете в киргизский город Ош и об отправке немецкого багажа. Это были продукты (консервы, сухари, сахар, сгущенка, консервированные сосиски), а также их альпинистская экипировка. Тут надо подчеркнуть, что немцы, как и в 1928-м году, заранее проходили 3-х месячные курсы по альпинизму, умению ходить на лыжах, лазать по скалам, оказанию помощи в критических ситуациях. В отличие от них мы, русские, надеялись на авось. Я, например, не видел настоящих гор, на знал как пользоваться веревкой, репшнуром, карабином, альпенштоком-ледорубом. Да и наши сопливые альпинисты — ученики 9-10 классов, тоже этого не знали. Только два человека имели I разряд по альпинизму, но и они себя не оправдали: Вл.Жуков, участник войны, за аморальное поведение и нарушение дисциплины был отчислен из отряда, а другой — Геннадий Григорьев, профессионал, который покорил многие вершины, по неосторожности провалился в трещину, получил серьезные травмы и был отправлен в город на лечение.
Было позорно унижаться перед немцами, когда обращались к ним с просьбой «одолжить» веревки, ледорубы, темные защитные очки, сигареты (курящие страдали от нехватки сигарет). У немцев все было запасено в двойном количестве.
В Оше местная актриса, которая симпатизировала Райнеру, подарила мне свои солнцезащитные очки с трещиной на стекле. Я их первоначально использовал, потом уронил и разбил. Тогда Георг отдал мне прекрасные очки, которые очень меня выручали. Одним словом, советская сторона совершенно была неподготовлена к работе экспедиции в экстремальных условиях.
Начальник экспедиции Суслов при приеме меня на работу заверил, что я буду всем обеспечен: питанием, теплой одеждой и зарплатой. Заведующий по материальному снабжению, некий Розенфельд, выдал мне в Оше ботинки, китайский пуховый джемпер, пару тонких носков, тонкий б/у спальный мешок на ватине, который просвечивал, брезентовую куртку-штормовку и брюки. Ни шапки, ни нательного белья, ни денег на пропитание мне не выдали. А я по своей наивности не догадался обращаться к руководству и спросить, как мне жить без пропитания. Мне родители давали деньги, а я сказал: «Не надо, там будет всё!» Фиг вам! Ни завтрака, ни ужина не было.
Наш отряд был размещен на территории Ошского лесного хозяйства. В Ош прибыли грузы для экспедиции — немецкие и советские: это были мешки с сухарями, ящики и коробки с консервами, сушеными брикетами каши: рисовые, гороховые, перловые; с киселём, а также ящики с техническими приборами. Все это было размещено в подсобных помещениях, чтобы не попало под дождь.
Я не знаю, кем работала встретившая нас женщина: кажется, ее звали Фирюза, но она была чрезвычайно гостеприимная и добрая.
В день прибытия Фирюза накрыла стол на 7-8 человек: выставила вазы с мёдом и занесла горячие, прямо с тандыра ароматные лепёшки. Мы сытости не знали. Ели и пили ароматный, с добавкой горных цветов, чай.
Я бесконечно благодарен немцам, за счёт которых я питался. Каждое утро мы шли в ближайшее кафе и заказывали по лепёшке, стакану сметаны и чай, уж не помню, с сахаром или без. Обед для нас готовила Фирюза, а а ужинали мы снова в столовой или кафе. Помню единственный случай, когда я решил угостить немцев ужином. Пришли в столовую, людей было мало, я подошел к окну и попросил приготовить пять тарелок с супом (не помню с каким, может быть с лагманом). Денег хватило как раз на этот суп. Я перетаскал тарелки и лепёшки к столу, и мы поужинали. Я стеснялся подойти к Суслову и Дорофееву и сказать, что нечем платить за еду, чтобы они в счёт будущей зарплаты выдали хоть какую-то сумму. Вероятно, я бы так и поступил, если бы немцы меня не подкармливали. Голод бы меня заставил. А руководство не проявило никакой заботы — хотя бы спросили, в чем мы нуждаемся.
Через пару месяцев мои ботинки разошлись по швам. Каждый день мы ходили то по горам, то по льду, то по щиколотку в воде, вот ботинки и раскисли. Советские ботинки! Немецкие сохранились до конца сезона и только кое-где швы лопнули.
Увидев мои порванные по швам ботинки, Дорофеев возмутился и попросил караванщика, который сопровождал коней вниз, передать по цепочке, чтобы срочно прислали ботинки 40 размера. С очередным караваном ботинки привезли, но до конца сезона я и их раздолбал. Это говорит о том, что я не сидел, а много ходил и не щадил их.
Наконец настал день отъезда на Памир. Раньше выехать было нельзя: долины и перевалы были непроходимы. Выехали на нескольких грузовиках. Когда мы ехали по ущелью, я удивился, что с двух сторон стояли отвесные стены из спрессованного и смерзшегося снега. Снежные лавины так спрессовали снег, а дорожные службы прорубали в нем тоннель. Отвесные стены тянулись на десятки метров, а из них сочилась вода, подогретая южным солнцем. Стены сверкали ослепительно!
При подъезде к горам нас захватила страшная гроза с громом и ливнями. Мы с Райнером сидели в кузове грузовика на ящиках. Мы с ним залезли под брезент, который закрывал грузы — большое полотно, так что мы почти остались сухими.
Да, мы остались сухими, но наша езда была далеко не комфортной: грузовик подпрыгивал на больших кочках горной дороги, напряженно гудел, выплёскивая клубы чёрного, вонючего дыма и постоянно вилял на крутых поворотах бесконечного серпантина.
Порой грузовик задыхался, и мотор переставал рычать, тогда казалось, что мы начинали катиться обратно вниз. А по бокам, то слева, т справа, в полуметре от дороги, зияли бездонные, каменистые пропасти, поросшие местами колючим кустарником. От долгого, неудобного сидения затекали ноги и спина, хотелось встать, вытянуться, да нельзя! Приходилось крепко держаться за борт или тяжелые ящики.
Временами шофёр останавливал машину и заливал в кипящий радиатор воду, а мы с удовольствием спускались с машины и разминали ноги.
Приближался вечер. В горах темнеет быстро. И если вершины всё ещё были освещены солнцем и дорога хорошо была видна, то в долинах уже было темно.