Самарским его, конечно, не назовешь. Он проработал здесь чуть больше года. Однако за этот год произошло больше, чем у некоторых за век.
Простой ученик Малевича
Георгий, или Юрий, Ряжский родился в 1895 году под Москвой, в селе Игнатьево, в простой крестьянской семье. Он начал художественное образование на курсах у Николая Комаровского, которые размещались на Пречистенке и обучали в основном людей простых. Сам Николай Комаровский не был особо выдающимся художником. Серов снисходительно говорил про него: «любитель, но не пошлый». Но педагогом Комаровский был неплохим, и его курсы уважительно называли «народной академией художеств». Ряжский учился у него с 1910 года, потом пошел к Михаилу Леблану. Тот был учеником не только Серова и Коровина, но и Матисса.
После обучения в мастерской Леблана Георгий Ряжский идет воевать — его призывают в действующую армию — и несколько лет проводит на фронте. В 1917-м, сразу после революции, возвращается в Москву, чтобы учиться у Анны Голубкиной, тогда еще не великой, но уже очень известной.
В 1918 году Ряжский учится у Казимира Малевича — в свежеучрежденном ВХУТЕМАСе. И отсюда снова отправляется на фронт — на этот раз Гражданской войны — в политотдел армии Фрунзе.
На своих автопортретах — а Ряжский явно любил себя и собой любовался — он изображает волевого красивого человека.
Самарская история
В 1919 году Георгий попадает в Самару. Город только что освобожден от чехов и армии Комуча, жители не слишком лояльны к советской власти, которая держится на штыках. Здесь расквартирован штаб армии — сейчас это музей Фрунзе на одноименной улице.
В Самаре Ряжский встречается с Адливанкиным и обсуждает создание группировки «НОЖ». Эта история, увы, почти утрачена, хотя и для судьбы всех участников, и для развития русского искусства в ХХ веке она важна. Встреча происходит в 1920 году. Адливанкин — ученик Татлина, а Ряжский — Голубкиной и Малевича. Оба они очень молоды, так же как и их товарищи — художники Александр Глускер и Михаил Перуцкий. Все они авангардисты и создают авангардные конструкции для первых советских праздников — в частности, украшают город к третьей годовщине установления советской власти. На месте, где совсем недавно отмечали 300-летие дома Романовых.
Впрочем, авангард был на тот момент официальным стилем новой власти. Нарком просвещения Луначарский лично курировал этот вопрос. Но были ли молодые художники такими уж убежденными авангардистами?
В Самаре они столкнулись с непосильной для авангарда задачей — сделать для Дома печати тематические росписи про революцию 1905 года и Парижскую Коммуну. Оказалось, что изобразить эти сюжеты абстрактно и хорошо не получается. Да и сами художники помимо ВХУТЕМАСа имели нормальное образование. Так в Самаре и родилась идея «НОЖа» — «Нового Общества Живописцев». Ряжский был одним из его основателей.
Удар «НОЖа»
В 1921 году, напуганный наступлением голода, Ряжский со товарищи покидает Самару. В Москве создается «НОЖ» и проходит единственная выставка объединения. Она должна была открыться 19 ноября в Центральном доме работников просвещения в Леонтьевском переулке, но тут случился скандал.
Президиум работников просвещения осмотрел выставку до открытия и возмутился. В итоге экспозицию запретили демонстрировать из-за «контрреволюционного содержания и сатиры на революцию… считая содержание этих картин могущим оказать вредное влияние на психику масс». Но художники не сдались и потребовали собрать специальную комиссию. 22 ноября она собирается и решает, что никакой контрреволюции в творчестве «НОЖа» нет. Однако президиум Наркомпроса не успокаивается и требует еще одну комиссию — теперь уже из партработников. Тогда художники пишут письмо Луначарскому.
На выставку действительно приходит сам народный комиссар Луначарский и даже пишет отзыв в «Известия». Ее все-таки открывают. Но в итоге реакция на «НОЖ» была скорее негативной. И общество, которое планировало везти выставку в Петроград, увы, очень быстро распадается.
А Ряжский навсегда расстается с авангардом.
Женщины Страны Советов
В середине 20-х Георгий Ряжский, теперь член Ассоциации Художников Революционной России, находит свой стиль и свой образ. Он начинает писать женские портреты. Его манера уже сформирована. Работы выглядят нарисованными быстро, почти наспех, но это очень созвучно эпохе. На картинах — новые свободные женщины. И передвижник Абрам Архипов с завистью пишет о том, что портреты Ряжского хоть и небрежные, но современные.
Самая первая иконическая работа Ряжского, «Рабфаковка», была написана в 1926 году. Потом женщины Страны Советов пошли потоком: «Делегатка» (1927), «Председательница» (1928), «Колхозница-бригадир» (1932).
Работы Ряжского, кстати, выставлялись не только в СССР. Их можно было видеть в советском павильоне на венецианской биеннале. За «Делегатку» и «Председательницу» в 1938 году Ряжский получает Большую золотую медаль в Париже. Советские женщины делают его академиком, знаменитостью. А он создает тот образ советской женщины, который останется на века. Дада, Ряжского можно упрекнуть в узости — он почти ничего не рисовал, кроме женских портретов, но уж мастерство свое отточил до совершенства.
Загадка Ряжского
Георгий Георгиевич в СССР был признан живым классиком. Заслуженный деятель искусств РСФСР (1944), действительный член Академии художеств СССР (1949). Он был профессором и много лет преподавал.
Его жизнь в искусстве… состоялась ли она? К сожалению, мы уже никогда не узнаем ответа на этот вопрос. Так же, как и никто не расскажет, по каким причинам Ряжский и его товарищи отказались от идей «НОЖа» и выбрали соцреализм. Был ли авангард в жизни художника всего лишь промежуточной станцией, а следование формалистическим изыскам, как писали советские критики, не выдержало конкуренции с реалиями социалистического строительства? Или Ряжский никогда не был авангардистом, и самарский ВХУТЕМАС — действительно незначительный эпизод в биографии выдающегося мастера соцреализма?
Ряжский — наш классик, как бы мы сейчас ни относились к соцреализму. И мы видим на его портретах нашу историю, эпоху и запечатленный в ней вечный женский образ. Мы не можем назвать его полностью самарским художником, но эта краткая часть его жизни имела определяющее значение.
