На дворе ранняя весна 1984-го… Как бы выразился либерал со стажем, «расцвет махрового застоя в предчувствии грядущих перемен». В управлении Н-ского пограничного отряда согласно годовому плану проводятся сборы начальников застав. Кто бывал – знает: днем унылое сидение на «занятиях», в перерывах – заполошные метания по службам в надежде решить «шкурные» вопросы (и заставские, и личные вкупе), а вечерами – традиционные офицерские посиделки в обшарпанных номерах отрядной гостиницы (в просторечии – отель «Старый рейнджер»).
Компания соответствующая, т.е. умудренные жизненным опытом начальники застав числом около тридцати: майоры, капитаны, несколько старлеев. И я – единственный в этой банде лейтенант (правда, уже второго года службы), затесавшийся, в общем-то, случайно, поскольку на тот момент носил приставку ВрИО.
Свое нелегкое положение «самого молодого» переношу, в целом, стоически: сижу за первым столом, обреченно вызываюсь отвечать, даже когда толком не знаю, что именно… Положение усугубляется тем, что сборы проводит не отряд, а округ, для которого мы все – злостно уклоняющиеся от систематической самостоятельной командирской подготовки под надуманными предлогами «оторванности», «загруженности» и пр.
И вот в один прекрасный день нас посещает не кто-нибудь, а сам начальник политотдела войск округа генерал-майор Р. (нет уж его на этом свете, мужик, вообще-то, неплохой был, Царствие небесное!). Пришел прочитать нам лекцию по контрпропаганде. Было тогда такое понятие, кто помнит: «противодействие идеологическим диверсиям» со стороны злокозненных западных (и не только) противников.
Лекцию генералу, понятно, накропали писарчуки из окружного политотдела, а он, видать, и сам ее читал впервые, поэтому от текста практически не отрывался – уж больно много фраз заковыристых, да слов наукообразных. Короче, на беглый взгляд - полное благолепие! Генерал, уткнувшись в конспект, хорошо поставленным баритоном бубнит про происки коварных идеологических врагов, а аудитория, придав опухшим физиономиям некоторое подобие интеллекта, изо всех сил старательно изображает интерес. Получается это с заметным трудом, поскольку накануне вечерние посиделки за рюмкой чая традиционно затянулись чуть ли не до утра.
Мне, естественно, тяжелее всех: мало того, что сижу под самым генеральским носом, да еще и, в соответствии с тщательным инструктажем старших товарищей, вынужден имитировать вдумчивое конспектирование этой контрпропагандистской белиберды. Это, само собой, имеет некоторый успех – генерал периодически мажет по мне благожелательным взглядом – но в башке у меня всего одна мысль: только бы не вырубиться!
Так бы и осталась бы в памяти эта лекция полустершимся серым пятном, но случилось непредвиденное… Генерал, как оказалось, добрался до текста, где повествовалось о последствиях воздействия разлагающей буржуазной пропаганды на нестойкую молодежь. Словеса в тексте пошли сплошь из тусовочного сленга тогдашней советской «золотой молодежи»: всякие там "джины", "шузы" и "траузера вайтовые" - малопонятные в ту пору не только для генеральского менталитета. Служили-то мы не в столице, а далеко-далеко на востоке! На большинстве застав и телевизоров-то не было, газеты, в лучшем случае, доставлялись пару раз в месяц!
Я, правда, в связи с молодостью, был в этом деле, как сейчас говорят, «продвинутый» и про себя втихаря веселился, глядя, как генерал героически пытается правильно проговаривать незнакомые словечки. Представил себе, как он будет чуть позже драть того самого писарчука, который слепил такую продвинутую лекцию – даже сон куда-то пропал! А лектор, смахивая платком внезапный пот и пристально вглядываясь сквозь очки в текст, тем временем продолжает рублеными фразами:
- В последнее время… под влиянием наших идеологических противников… в среде нашей молодежи… широко вызревают… так называемые … неформальные объединения, как-то … (зырк в текст) РОКЕРЫ… (зырк) БРЕЙКЕРЫ… или так называемые (зырк-зырк) ПАНКИ…
Причем «панки» он произносит с ударением на последнем слоге – панкИ!
Сам изрядно уставший от чтения всей этой хрени, генерал переводит дух и поднимает, наконец, глаза на аудиторию. Остекленевшие, но твердые взгляды благодарных слушателей его успокаивают, как вдруг генерал орлиным и усиленным оптикой взором замечает на предпоследней парте нагло дремлющего капитана - это Вася С. все ж таки не выдержал неравной борьбы…
- ТОВАРИЩ КАПИТАН!!!!!!!!!!
С Васи мигом слетает сонная одурь, и он подскакивает, как ужаленный: «Начальник …-й пограничной заставы капитан С…!!!»
Вкрадчивым голосом генерал вопрошает: «Вы знаете, кто такие панкИ»?
Вася, как нормальный офицер, бодро рапортует: «Никак нет, товарищ генерал»!
Накопившееся раздражение на бестолкового писарчука обрадовано прорывается на удачно подвернувшемся капитане - генерал буквально взрывается:
«Как?!!!!!! Вы не знаете, кто такие панкИ?!!! Где вы служите?!!! А чем вы там вообще занимаетесь, если не знаете, кто такие панкИ?!!! Да вы самоустранились!!! Да эти панкИ у вас служат!!! Да их у вас пол-заставы»!!! И т.д. и т.п.
В классе явственно запахло грозой! Подвернуться под горячую руку начпо округа – врагу не пожелаешь! Это ж не только взыскание по службе, это ж неминуемые разборки на парткомиссии, «рябчик» по партийной линии и, соответственно, оргвыводы! Вася бледнеет на глазах, остальная массовка каменеет.
Вдруг один сообразительный и отчаянный старлей (жив-здоров, давно уважаемый полковник) решительно вскидывает руку, встает и докладывает: «Товарищ генерал, по распорядку дня – перерыв»! Генерал несколько секунд оторопело разглядывает наглеца, потом неожиданно сникает и, махнув рукой, бурчит: «Десять минут – перекур». Под облегченно-громогласное «Товарищи офицеры!» выходит из класса.
Отряхиваясь от остатков почти часового оцепенения, начальники гурьбой валят курить, по пути беззлобно-сочувственно подкалывая Васю, а тот, судорожно затягиваясь цигаркой, озирается по сторонам и, наконец, узрев меня, цепляется за рукав: «Подь сюды, молодой! А ну-ка, скажи хоть ты мне: кто такие эти, бл…, панкИ»?
Я, стараясь не заржать (неудобно, старший ведь), объясняю: «Да как тебе сказать? У них на башке «ирокез», ну, гребень такой из волос! У кого зеленый, у кого – розовый! В носу булавка обычно, а в ухе – еще какая-нибудь херня…»
Вася обалдело смотрит на меня круглыми глазами, потом устремляет невидящий взор в потолок, шевелит губами и, наконец, издает возмущенный вопль: «Да чего он п…дит, *****!!! Нет у меня таких на заставе!!!»
Пауза! Жуткий хохот, временами переходящий в истерику!!!
Автор Серега Малыш
