Жила-была корова.
Обычная, рыжая корова.
Не та корова, которую приносили в жертву древние израильтяне для очищения от трупной нечистоты, и даже не та, которую показали в дешевом сериале про огуречную любовь, а самая тривиальная - сытая и довольная.
На шее у нее был колокольчик и длинная цепь хозяйских "подожди - не время". Другой конец этой цепи привязывался к железному пруту духовных скрепов и чувства собственной значимости.
Целый день корова ходила вокруг прута, жуя сытость под копытами и наматывая на него цепь. К вечеру, уткнувшись в прут рогами, она падала в бессилии съесть что-нибудь еще. Вывернув голову, она отрыгивала очередную порцию жвачки, и тоскливо глядела на закат своей волоокостью.
В этот момент "хочу но не могу" она представляла себя леди, которую колбасило между супницей ручной работы и старым ржавым пикапом на мексиканской границе.
Так, в согбенной позе, она проводила час-другой. Когда коровья шея невыносимо затекала и коровьи очи наливались кровью, приходил хозяин. Со словами " что ж ты дура сама распутаться не можешь" он разматывал длинную цепь и уводил корову в сени.
На вечерней дойке рыжая корова благодарно мычала, и предвкушая новый сытый день, старалась не обращать внимание на кувалду хозяйской прихоти, которая висела на стене и несла на себе следы запекшейся крови прежних рогатых обитателей двора.
(Порфирий Бороздин "Рассказы деревенщины" из ненаписанного) (R)