В издательстве Европейского университета в Санкт-Петербурге вышел большой иллюстрированный альбом сатирической графики Первой русской революции, посвященный Сергею Юльевичу Витте (1849–1915). Граф Витте был не только первым премьер-министром в истории России, но и «отцом» русской Конституции. В книге «Глава праВИТТЕльства» представлены и прокомментированы 270 карикатур на Витте, отобранных из отечественной прессы 1905–1908 годов. Специально для «Прочтения» автор-составитель издания Элла Сагинадзе подготовила статью, основанную на материалах вышедшего альбома.
Высочайший Манифест 17 октября 1905 года «Об усовершенствовании государственного порядка» не только впервые в российской истории провозглашал парламент, но и даровал подданным империи основные гражданские свободы (слова, собраний, совести, союзов, неприкосновенности личности). Декларируемая Манифестом свобода слова привела к беспрецедентным цензурным послаблениям. Эти годы характеризовались небывалым бумом сатирических журналов, возникавших по всей стране (исследователи выделяют до 500 наименований таких изданий более чем в 40 городах империи). Широкому распространению летучих листков и сатирических журналов не могли помешать ни цензурные запреты, ни полицейские репрессии. Очень часто в них содержались злые и смешные карикатуры — на поприще политической сатиры началась известность целого ряда художников эпохи: Б. Кустодиева, С. Чехонина, А. Радакова, А. Юнгера и других.
Сергей Витте принял должность Председателя первого в истории России объединенного правительства 19 октября 1905 года. Даже не каждый профессиональный историк знает, что Витте, первый премьер-министр Российской империи, выдержал на себе небывалый шквал оппозиционной критики «слева» и «справа», став главным объектом сатириков и карикатуристов всех мастей. Он удостоился несметного количества карикатур и словесных издевок (они исчисляются тысячами)! С уверенностью можно утверждать, что ни один политический деятель в России не может конкурировать с Витте в этом отношении. В немалой степени столь острый интерес широкой публики к государственному деятелю был связан с его исключительной ролью в текущих событиях. Имя Сергея Витте неразрывно связано с Манифестом 17 октября — современники считали его «отцом» первой русской конституции. Для того, чтобы подчеркнуть исключительную роль Витте в появлении документа, карикатуристы использовали различные метафоры. Премьер-министр представал на страницах изданий в образе повара («стряпухи») и даже матери-кормилицы.
Новость об издании Высочайшего Манифеста была внезапной и упала на неподготовленную почву: многие чиновники на местах узнали о таком важном событии наутро из официального «Правительственного вестника». Возбужденные толпы народа, стихийные манифестации, газетные заголовки, трубившие о свободе, — в одних Манифест пробудил радужные надежды на скорые перемены к лучшему, в других — тягостные чувства и смутные опасения.
Обстоятельства создания Манифеста хорошо известны. Текст его был написан членом Государственного совета князем А. Д. Оболенским и временно управляющим делами Комитета министров Н. И. Вуичем. Непосредственным участником событий был С. Ю. Витте: его всеподданнейший доклад императору лег в основу документа. Перед правительством, по мнению Витте, стоял выбор между диктатурой и конституцией. При этом сановник отказался от роли возможного диктатора. Среди окружения императора были и те, кто предлагал подавить беспорядки силой и даже ввести военное положение (к примеру, граф А. П. Игнатьев), однако многие, в том числе командующий Петербургским военным округом великий князь Николай Николаевич, дядя императора, имевший на него большое влияние, выступили за конституцию. В письме от 19 октября Николай II делился с матерью: «Почти все, к кому я ни обращался с вопросом, отвечали мне так же, как Витте, и находили, что другого выхода, кроме этого, нет. Он прямо объявил, что если я хочу его назначить председателем Совета Министров, то надо согласиться с его программой и не мешать ему действовать». Далее император прямо заявлял, что подписанный им документ — «это, в сущности, и есть конституция».
Вопреки ожиданиям Витте, издание Манифеста не принесло стране желаемого успокоения. Продолжались стихийные митинги и забастовки, по империи прокатились жестокие еврейские погромы. Документ едко и жестко критиковали со всех сторон. Оппозиционно настроенная и радикальная пресса считала царский манифест декларацией, считая уступки власти недостаточными.
Представители либерально-демократических сил требовали скорого созыва Учредительного собрания и всеобщего избирательного права. Правительство Витте не поддерживало идею всеобщего избирательного права, полагая оптимальным прусский образец решения этого вопроса. Впрочем, в 1905 году такого права не было ни в одной европейской стране, и Россия не стала исключением.
Вдобавок они обвиняли премьер-министра в чрезмерно жестоких мерах по усмирению революции. Правительству, действительно, наряду с разработкой и претворением в жизнь обещанных реформ, приходилось бороться с революционными беспорядками и манифестациями. Вскоре, 13 ноября 1905 года, тиражом 9400 экземпляров вышел в свет один из первых революционных сатирических журналов — «Пулемет». На задней стороне обложки был напечатан Манифест 17 октября без каких-либо правок или сокращений. Поверх документа редактор и издатель Николай Шебуев поместил кровавый отпечаток ладони с подписью «К сему листу свиты его величества генерал-майор Трепов руку приложил».
По-видимому, в тот же день это издание увидел сам император Николай II. По свидетельству очевидцев, царь был настолько раздосадован чтением журнала, что скомкал и бросил его на пол. Шебуев был осужден и провел год в Петропавловской крепости, однако «Пулемет» в итоге стал самым известным сатирическим журналом, а его суммарные тиражи достигли невероятных 150 000 экземпляров.
Столичный градоначальник генерал-губернатор Д. Ф. Трепов за три дня до публикации Манифеста приказал развесить по Петербургу извещения, что все массовые беспорядки будут «подавлять немедленно и самым решительным образом» и что войскам и полиции дано приказание «холостых залпов не давать и патронов не жалеть». Это выражение вскоре стало крылатым и использовалась сатирическими изданиями всех направлений. Пресловутая фраза Трепова носила упреждающий характер: глава Петербургского военного округа Г. О. Раух характеризовал его слова как «так много прошумевшие и так мало оправданные на деле». Более того, в конце октября 1905 года Трепов подал прошение об отставке, не желая препятствовать «умиротворению страны». Однако публика продолжала считать его негласным диктатором и палачом революции. Репутация «душителя свобод» неизбежно распространялась и на графа. Министр просвещения И. И. Толстой, работавший с премьером бок о бок в правительстве, признавал, что граф «не предчувствовал размеров скандалов и революционного озлобления, охвативших страну». Столичный чиновник И. И. Тхоржевский также признавал, что премьер ошибся в своих ожиданиях: «После 17 октября Витте получил, вместо желаемого оперного апофеоза, травлю и смуту со всех сторон».
Люди консервативно-охранительных взглядов восприняли ограничение самодержавия как катастрофу и крушение привычного миропорядка. Государственный секретарь С. Е. Крыжановский так описывал свои чувства от Манифеста: «…Какие-то неясные предчувствия, какая-то тоска захватывали сердце, что-то словно треснуло в нашей жизни и поползло лавиной, надвигалась какая-то неясная чужая сила и невольно приходило на ум: „Прости, Святая Русь“». Витте воспринимался как главный инициатор перемен. В письме к графу А. Г. Игнатьеву, известному своей консервативной позицией, некто, подписавшийся «Истинно русский», выразил мнение многих, восклицая: «За одно только предложение Императору Высочайшего Манифеста 17 октября, графа Витте следовало бы повесить. Спасите православный народ!»
Манифест действительно стал водоразделом между двумя эпохами русской жизни. Для тех представителей российского общества, которые стремились следовать курсом реформ, обращение к Манифесту было тактическим приемом для лоббирования политических взглядов. Дискуссии велись по преимуществу о том, насколько осуществились заложенные в нем принципы. Витте, после 1906 года не занимавший важных государственных постов, тем не менее, не упускал возможности присоединиться к публичным прениям по этому вопросу. Так, критикуя политический курс своего заклятого соперника —
П. А. Столыпина — в 1911 году, Витте провозгласил, что репрессивная политика его преемника превратила конституцию в «труп». Его слова вызвали большой резонанс — органическая связь с новым строем придавала словам отставного реформатора необычайный вес. Роль Витте как отца русской конституции заставляла публику относиться к словам давно отставного министра с большим вниманием, связывая с его фигурой различные ожидания перемен. Да и сам экс-премьер считал свою роль в событиях 1905 года необычайно значимой. Надпись «17 октября» выбита и на могильном камне государственного деятеля в усыпальнице Александро-Невской лавры.
1. «Глава праВИТТЕльства»: первый премьер-министр Российской империи Сергей Юльевич Витте в сатирической графике 1905–1908 годов. [Альбом карикатур] / авт.-сост. Э. О. Сагинадзе; науч. ред. А. А. Россомахин. — СПб. : Издательство Европейского
университета в Санкт-Петербурге, 2020. — 240 с.
