Молодость упрямо цепляется за счастье даже в самые отчаянные времена.
…
Ужас, отголосками, находил место в каждом, пусть и отдаленном от войны городке. Но, даже рядом с фронтом, люди продолжали работать, жить и учиться.
Город Калинин был взят немцами, и фронт гремел всего в нескольких десятках километров от дома.
Все, кого не призвали на фронт воевать, или работать над сооружением защитных рубежей, трудились в колхозе, а вечерами с тревогой смотрели на полыхающий горизонт, прислушиваясь к отдаленным звукам боёв.
…
Паровоз шипя и пофыркивая паром подошёл к перрону, таща за собой переполненные людьми вагоны. Тут были и раненые, и беженцы с окупированных территорий, и работники эвакуируемых предприятий, и даже вчерашние школьницы, направлявшиеся учиться в учебные заведения из прифронтовых территорий.
…
Когда поезд отправлялся, из-за неразберихи, последним к составу прицепили лишний пустой вагон повышенного комфорта. К нему тут же ринулась толпа, уверенных, что они более достойны комфорта в дороге, чем остальные.
Возникла постановка, мелькали злые, перекошенные лица. Но, появившийся патруль навёл порядок и поезд тронулся.
А потом был пронзительный рев пикирующего самолёта. Грохот. Дым. Наполненные ужасом глаза пассажиров, крики и плачь.
Одна единственная бомба попавшая в состав сожгла дотла тот последний вагон.
…
На перроне стояли три девушки лет семнадцати.
Все трое были просто одеты и своим видом и вещевым узелками выдавали собой деревенских жителей.
Варя, отличавшаяся от двух своих сестер пронзительным взглядом, бойким характером и тугими, черными, как смоль длинными косами, уверенным шагом первая пошла сквозь толпу.
В дрожащей руке она сжимала, только что полученное, смятое письмо из дома. А слезы застилали глаза, и в голове вертелась только фраза из письма «считать без вести пропавшим».
…
Он был черноглазый, бойкий паренёк из ее класса. В меру хулиганистый, как и большинство его сверстников, но отличающийся живым умом и бесшабашной смелостью.
Не раз, на уроках физики и математики, он ставил в тупик учителей своими вопросами, чем конечно расшатывал дисциплину в классе, ставя под сомнение авторитет преподавателей.
Для Вари в нем будто бы переплелись два человека. Один ей нравился, другой настораживал. При общении с ней он всегда вел себя официально, даже замкнуто и как-то неуклюже.
Но, в любом случае, он ей нравился, и не думать о нем совсем она не могла. А теперь это письмо.
…
Шурка выжил в том бою, подо Ржевом. И во многих других не менее страшных и кровавых боях той мясорубки. Он «смыл вину кровью» и был отмечен командованием, за боевой характер и острый ум.
Его направили в артиллерийское училище, откуда он вскоре вернулся на фронт командиром орудия.
Бежав из учебки, а затем, попав в штрафбат и на передовую, он не мог писать домой. А из-за неразберихи первых месяцев войны и огромных потерь его причислили к «без вести пропавшим».
А когда, наконец, написал первое долгожданное письмо домой, то прошло уже больше года. От родных он узнал, что Варя давно уехала поступать в мединститут, в город Пермь.
Он тут же отправил ей письмо, хоть и знал, что скоро уедет из училища на фронт и адрес поменяется, но решил, что оттуда напишет снова.
…
«Что будем делать, товарищи офицеры?», - обратился командир расчета к своим однополчанам. «Ситуация, мягко говоря, аховая. Сомнут нас танки ещё до того, как мы по одному выстрелу успеем сделать».
…
По полученным недавно данным, на их позицию двигались танковые батальоны, в составе которых были «пантеры» и даже «тигры». Сорокопятка не пробивала их броню в лоб, а броню «тигра» не пробивала даже в борт. Кроме того, пополнение задерживалось, а позиции были слабыми.
Следовало бы отступить, на более удобные позиции, но командование, от которого мог поступить такой приказ, после получения свежих данных, быстро растворилось в тылах.
Отступить без единого плана, без связи с соседями они не могли, потому что своим отходом подставляли под танковый удар пехоту, поэтому, попрощавшись навсегда, офицеры разошлись по своим расчетам.
…
Шурка, а точнее, теперь уже младший лейтенант Александр Малышев, успешно пройдя обучение в артиллерийском училище был направлен на Первый Украинский. Он уже успел побывать в жарких боях, и давно не строил себе иллюзий по поводу того, доживет ли до конца этой войны. Но этот бой он запомнит навсегда.
…
«Огонь» - с надрывом крикнул он расчету, прогремел выстрел, но снаряд, как заколдованный отлетел от брони «тигра» не причинив вреда, башня стала медленно разворачиваться в сторону их позиций.
«В укрытие» - успел выкрикнуть командир орудия, бросившись ничком в вырытую яму, как позицию накрыла ударная волна.
…
Он вдруг вспомнил своего учителя математики. Суховатый седой старичок в небольших очках и вечно помятой шляпе.
Однажды, он пришел к Шуркиному отцу и сказал, что мальчика нужно отправить учиться в город, у него хорошие способности в математике. На что отец тогда ответил: «Мне ученые здесь не нужны, мне пахари нужны…».
…
Его засыпало землей так, что выбраться смог только когда улеглась дымка от второго взрыва. В голове стоял нестерпимый звон, глаза слезились, но он увидел, что от позиции осталась только воронка.
Орудие лежало опрокинуто. В живых никого. Второй расчет тоже уничтожен.
Как обезумевший Шурка бросился к орудию и, упершись всем телом, перевернул его в боевое положение. Пулеметная очередь загрохотала по щитку.
Ползком он добрался до ящика со снарядами, и только оттуда взглянул назад. «Тигр», повернувшись к разбитой позиции левым бортом, продолжал двигаться, но немецкую пехоту, похоже, отрезали.
Быстро добежав, он закинул в затвор бронебойный снаряд. Почти не глядя навел прицел. Выстрел…
...
Он лежал, уткнувшись лицом в землю и закрыв голову руками. В голове все так же звенело, и он не понимал, почему до сих пор еще жив. Может он потерял слух, и взрыв просто прошел рядом, не зацепив его?
А, может быть, он уже умер и смерть она вот такая и есть?
…
Перед его взором стояла девушка с тугими, черными, как смоль, длинными косами. Почему она так и не написала? Он отправил уже пять писем, а в ответ не получил ни одного.
Конец 2 части.
(основано на реальных событиях)
