- И все же я не понимаю, как это во мне столько лет спало и вдруг проснулось?
- А никто не понимает, примэ. И вообще, задумываться над этим можно, конечно, но что-то я не слышал, что бы после десятилетий раздумий кто-то продвинулся хоть на йоту.
Мы прогуливались по дворцовому парку, по второстепенной дорожке, которая вела к дальним, неприметным строениям. День был не очень жарким, с океана приятно дул легкий бриз. Марше, в легкой рубахе без пуговиц, в длинных полотняных штанах и в сандалиях на босу ногу, был похож на обычного отдыхающего. Он был немного задумчив, смотрел на меня как обычно с теплотой, но время от времени, как бы отъезжал, погружаясь в свои мысли. Через некоторое время, когда дворец за нашими спинами скрыла эвкалиптовая роща, которую мы, собственно, и пересекали, из-за дерева показались олениха с олененком. Они, нисколько не смущаясь, направились прямиком к нам. Наверное, это была привычная процедура и Марше выудил из кармана брюк несколько кусочков сахара. Сначала он протянул ладонь мне, а потом мы уже вместе протянули сахар гостям. Впрочем, кто из нас был гостем, это вопрос. Мой сахар слизывала олениха, ее язык, теплый и немного шершавый приятно щекотал ладонь. Другой рукой я провел по гладкой пятнистой шерсти. При моем прикосновении сладкоежка вздрогнула и слегка скосила на меня свои черные, похожие на огромные маслины глаза. Удивительно, но у нее были очень длинные ресницы. Я постарался настроиться на волну животного, но ничего кроме звуков, напоминающих вздохи, не услышал. «Когда я ем, я глух и нем» - с улыбкой сказал Марше, отряхивая сахарные крошки с ладоней.
Дорожка немного заворачивала, и за деревьями я разглядел павильон. Странное для этих мест сооружение, органично вписывалось в эвкалиптовую рощу. Чем-то напоминало это деревянное здание знаменитый пятигорский цветник. Я вопросительно посмотрел на Марше.
- Моей матушке очень нравились такие старые павильоны в Европе. Раньше это были чайные залы, помещения для танцев, курортные библиотеки. Это, например, точная копия павильона из Баден Бадена.
- А я нечто похожее видел у нас на Кавказе в Пятигорске.
- Когда я был маленьким, - в задумчивости продолжал мой собеседник – мы с сестрой любили забираться в этот дальний угол сада. Нам это место казалось волшебным. Мы даже сделали неподалеку шалаш из пальмовых ветвей, и все просили отпустить нас в него ночевать.
- Это здорово. Мы со своей двоюродной сестрой тоже сооружали что-то подобное из старой раскладушки, досок и фанеры. Внутри было удивительно уютно и как-то тревожно. Сейчас я склонен думать, что это был запах взрослой жизни.
- Удивительно точное замечание, примэ.
Мы, не спеша продвигались по направлению к павильону, и несмотря на то, что был обычный тропический день, мне казалось, что сейчас осень, вернее ее золотая часть именуемая «бабьим летом». Наверное, этому способствовали голые стволы вековых эвкалиптов, напоминающие о желтом ковре кленовых листьев под ногами на моей прежней родине.
- Однако, что же мы будем делать с Селягиным – прервал мой элегический настрой Марше
- Расстреляем на фиг, или на пальме повесим – не задумываясь буркнул я.
- Ну это понятно. А если серьезно?
- Если серьезно, то Селягин это образ собирательный. Всех их не перевешаешь. На фиг нам новые знакомые? Вербанем гада и точка.
Марше заливисто захохотал, и я на минутку залюбовался им. Уж и не знаю какой он мне брат, но кое-что он делает фантастически. Вот, например смех. Как бы вам объяснить? Нет не буду, а то все эти журчащие ручьи, солнышко, выглянувшее из-за тучки, отдает однополой любовью, а это, как говорят в Одессе, совсем другой случай.
- Вербанем, так вербанем –все еще смеясь сказал Марше, открывая дверь в павильон.
Внутри было прохладно и пустынно. Нет, не запущено, а именно пустынно. Мы пересекли главный зал с ампирными диванами и стали спускаться вниз по винтовой и довольно крутой лестнице.
В подземном коридоре нас ждал человек, который низко поклонился при нашем появлении и молча пошел впереди нас. В конце коридора стоял еще один страж. При нашем приближении, он достал из-за пояса какие-то уж совсем киношные ключи циклопических размеров, засунул один из этих монстров в скважину и повернул раз шесть, не меньше. Массивная, кованная дверь отворилась, и мы вслед за охранником вошли внутрь. Довольно просторное помещение, с малюсеньким, зарешеченным окном под потолком, освещалась темница довольно мощно лампами дневного света. У стены, где было окно, стояла кровать, чуть поодаль стол и табурет. У дверей туалет и умывальник, но не такой, что именуется в простонародье «парашей», а нечто вполне цивилизованное, отливающее чистым кафелем и фаянсом. Селягин сидел на кровати и курил.
- Почему это он сидит на кровати? – на повышенных тонах обратился я к присутствующим. – Почему вообще кровать доступна днем? Кто разрешил арестанту сигареты? Что это за бардак? Когда этот подонок последний раз был подвешен на дыбу? Это что, курорт, по-вашему?
- Товарищ Кирилл, полноте. Я и так задыхаюсь от тоски по родине – устало и совершенно серьезно произнес Селягин, встав с постели и делая шаг на встречу нам.
- Тамбовский волк тебе Кириллов, понял? Осознал вину, ворог? – не унимался я.
Селягин вздохнул, явно не поддерживая моих эмоций. Мы уселись на табуретки, принесенные охраной, сел и пленник. По кивку Марше все кроме нас удалились и когда за выходящими закрылась дверь, мой примэ начал говорить.
- Полковник
- Подполковник – перебил его арестант
- Если мы договоримся, то станете полковником, но ненадолго. Быть вам генералом, поверьте. Мы изучили ваше досье и пришли к выводу, что вы нам подходите. – Марше сделал паузу и многозначительно посмотрел в глаза Селягину.
- Я не предатель! – с нажимом, не без театральной нотки ответствовал воин плаща и кинжала.
- Это понятно, - продолжал Марше – именно по этому мы и пришли. У моего брата в России осталось много дел. Они теперь уже не так что бы важны, однако, бросать все как-то не по-хозяйски. Кроме того, как выяснилось, у нашей страны нет не одного почетного консула на ваших территориях, а это не порядок. Сотни сиргвидонцев учатся у вас и порой у них возникают весьма деликатные проблемы, в решении которых консул посольства им не помощник. К тому же, нам давно был нужен агент влияния, коими почетные консулы обычно и являются. Вы человек бывалый, не без связей, если будете стараться, все у нас с вами сложиться ко всеобщему удовольствию.
- Вы меня вербуете - с грустью произнес Селягин.
- А ты чего ожидал? Героическую смерть в котле с праздничным кушаньем? Селягин, ты мне еще тогда в самолете понравился. У тебя хоть чувство юмора имеется. К тому же, о какой вербовке ты говоришь? Мы за тебя твою работу делаем. Вернешься с официальным статусом почетного консула, поверенный в делах принца, тебе разве иную задачу ставили? – перехватил я инициативу.
- Да понимаю я все. Вот только…
- А если понимаешь, то сиди и слушай, а не перебивай. Пахать будешь, понял? А уж какой державе от этого больше пользы выйдет – жизнь покажет.
- А может это и хорошо, - принимая общий тон заурчал Селягин. – был я гэбэшником вонючим, стану консулом, генералом, героем секретным. До пенсии мне годков пять осталось, а там – он махнул рукой.
- К тому же и ситуация у тебя безвыходная – вставил Марше
- Нас не запугаешь – сел на своего конька наш герой – чекисты не сдаются. Всегда у нас есть выход, офицерский, вороненой стали, с одним патроном для себя.
- Я же говорил тебе что он идиот, Кириллос, а ты вербанем, вербанем.
- А у нас, примэ, как о родине разговор, или о бабах, все идиоты, то есть герои, не обращай внимания – успокоил я брата.
- Ладно, Селягин, вытянул ты свой счастливый билет. Кровью подписываться заставлять не будем. Соскочишь, себе навредишь. Нам другого пришлют, а ты на пенсии бутылки собирать будешь. Понял?
- Я пришлю вам вашего знакомца, он вас проинструктирует – при этих словах Марше, Селягин инстинктивно потер свой подбородок, что не могло не вызвать улыбки у нас.
- Ну, все, бывай, Семен, - протянул я новоиспеченному консулу руку.
Селягин встал, чуть склонил голову пожал мне руку и посмотрел мне в глаза. Взгляд был не обычный. Уже когда мы шли ко дворцу, я спросил приме:
- А тебе не кажется, что нас развели.
- Что значит развели?
- Ну в смысле, у них такой сценарий был с самого начала.
- А, ты об этом, - равнодушно махнул рукой брат – да без разницы. Мы же будем контролировать начальную информацию, а что он там будет придумывать, нас вообще не касается. Селягин, чтобы быть главным по Сиргвидонии, будет всячески мешать работе других агентов из конкурирующих структур, добьется создания собственного межведомственного управления Сиргвидонии, а нам и забот меньше. Мы так с Францией и Израилем работаем. Вот только с американцами пока не получается, случай не представился.