- Я в тупике, это как якорь в грудной клетке – не дает дышать, держит. Меня никто не слышит. Хочу кричать или обхватить себя руками и унестись куда-то далеко, где не больно.
- Ты пыталась вырваться?
- Нет. Есть риск, что меня разорвет, а я хочу остаться целой.
- Может, тебе поплакать?
- Не могу. Больно в груди, получается только рычать.
- Рычи.
- Пусто, гулкая пустота. Холодно мне, хочу в тепло… Я не могла найти свой дом. Не узнала, не помнила в каком живу.
- Бедная моя. Чем же тебе помочь?
- Не знаю, куда дальше идти. Она сказала, что мне нельзя больше рожать. Хватит боли. Сашенька умер – я виновата.
- Кто сказал?
- Свекровь.
- Но, ведь у Сашеньки был рак крови. Ты причем? Ему не смогли вовремя помочь. А Вовка у тебя здоров. Прекрасный ребенок, пухлощекий и румяный.
- Вовка не в счет. А Сашеньку я сгубила. Болезнь по материнской линии передается.
- Как не в счет!? Это тоже твой сынок. Абсолютно здоровый.
- Я ее боюсь. Не хочу туда возвращаться. Она смеялась мне в лицо и говорила, чтобы я даже не мечтала о ребенке.
Юля не плакала, она ломала пальцы, с яростью выворачивая их в разные стороны. В безжизненных глазах застыло горе. Год назад она потеряла ребенка. Сыну было двенадцать лет. Однажды во время игры в футбол он проткнул гвоздем ногу, рана долго не заживала, постоянно кровоточила. Тревогу забили недели через две. Мальчишку положили в больницу, обследовали, но лечение не назначили. Началась череда длинных майских праздников. А потом он умер.
- Послушай, может, вам уйти от свекрови? Заберешь Вовку, в конце концов бросишь мужа. Он же не поддерживает тебя.
- А куда идти? Кому я нужна? Приношу только несчастья.
Она стояла босиком, в тонкой рубашке и, тяжело вздыхая, смотрела в окно. На дворе был ноябрь, холодная промозглая погода. Я заметила ее, не по погоде одетую, блуждающую бесцельно по улице, и позвала к себе. Теперь не знала, что делать, как помочь.
- Оставайся у меня. Утром что-нибудь придумаем.
- Там Вовочка. Я не могу.
- Давай, хоть провожу тебя. Холодина на улице. Ты дрожишь вся.
- У меня нет тела. Я его не чувствую. А тепла душа хочет. Душу мою убили…
Сердце разрывалось на части. Через какую боль проходит эта женщина. Все мои проблемы показались мне ничтожно малыми по сравнению с ее горем.
В дверь забарабанили. Я вздрогнула от громкого стука.
- Открывай, знаю, что она у тебя прячется, - ревел пьяным голосом Юлькин муж.
- Открой ему.
Я отперла двери, и он ввалился в коридор.
- Че вылупилась? Не нравлюсь? Быстро домой! Ребенок ждет. Шаболда!
- Что ты несешь? Она плохо себя чувствует, - попыталась вступиться я.
- А ты не лезь! Не твое дело!
Юля сжалась в комок и вышла вслед за мужем, прикрывая руками грудь, как будто боялась выронить остатки души.
Я подумала: «Что заставило ее вернуться? Обессиленная затяжными страданиями, она не способна уже сопротивляться жестокости близких, если их так можно назвать. Жизнь в унижении и обесценивании человеческого достоинства. Что дальше? А ведь она была богатой невестой. Приданого хватило бы на большой дом и машину, но свекровь присвоила все деньги. Вернуться к родным Юлька уже не могла. Не к кому было».
Мы встретились через несколько месяцев.
- Как ты?
- Все хорошо. Вовка растет мне на радость, - грустно сказала она.
Значит, выбрала смирение.
А что выбрали вы?