Влияние русской поэзии на американскую.
Америка… Это не только фантастика. Это великая страна великой литературы. Нам всем известны мастера прозы США – Джек Лондон, Кен Кизи, Хэмингуэй, Ивлинг Во, Том Сэллинджер. Но мы начнем с поэзии. Пятидесятые годы являются очень значимыми для американской культуры прежде всего потому, что именно в пятидесятые в Америке был создано первое самостоятельное американское направление в искусстве – Абстрактный экспрессионизм. Причем это произошло одновременно – в изобразительном искусстве и в литературе. Американские художники, творчески переработав идею Кандинского о том, что даже цветовое пятно может вызывать эмоции, стремились передать свои эмоции посредством экспромтов из цветовых пятен на холстах. Нечто подобное делали и поэты этого направления – они не писали стихи в привычном для нас понятии. Они, выступая в клубах, пытались через всё тот же экспромт вызывать определенные эмоции у своих слушателей. При этом поэты - абстракционисты жестко не придерживались рифм и, не уверен, что у произведений была ритмика. Он была у исполнения произведения и то, что само исполнение было блестящим – сомневаться не приходится, так как тому есть множество свидетельств. Лично меня удивило не только это. Ко всему прочему, оказалось, что поэты этого направления с уважением относились к Владимиру Маяковскому, считали его первым панком, читали его стихи своим слушателям (с большим успехом) и даже посвящали свои. В качестве примера предлагаю вам ознакомиться со стихами Фрэнка О Хара в вольном переводе. Фрэнк О Хара очень много сделал для развития Абстрактного Импрессионизма, являясь директором Музея современного искусства в Нью- Йорке, оказав достаточно серьезную поддержку художникам этого в то время нового, только народившегося направления.
Mayakovsky (Маяковский) Фрэнк О Хара
1.
Мое сердце бьется мотыльком в стакане,
Я стою и, молча, плачу в ванне.
«Мама, мама, кто этот я?»
Если бы он мог прямо сейчас вернуться
И просто поцеловать меня
И жестким волосом прикоснуться
Висков - моих замковых башен …
Это так будоражит!
То я бы смог бы одеться и выйти на улицу
Что бы ходить
Не уметь очаровывать, побеждать
Или же угодить..
Вот это – поэт!
И, прозрачная словно стекло,
Вода начинает бить
всей толщей своей
до крови по его голове
Я хотел обнимать облака,
Но стоило мне воспарить
Лишь слегка,
Как тут же
Как большая река
На меня вылился дождь…
2.
Я Люблю тебя… Я люблю тебя,
Но я превращаюсь в свои же стихи
И мое сердце сжимается, словно кулак.
Слова! Будьте бессильны, как бессилен и я,
И лежа в бассейне, верните мне взгляд, да вот так,
И я буду смотреть красоту этих ран,
Они всего лишь подтверждают талант...
Не уметь очаровывать, побеждать
Или же угодить..
Вот это – поэт!
И прозрачная словно стекло
Вода
Начинает бить
всей толщей своей
до крови по его голове
Я хотел обнимать облака,
Но стоило мне воспарить
лишь слегка,
Как тут же
как большая река
На меня вылился дождь…
3.
Забавно! Вот кровь и вот моя грудь,
ах, да, я ведь храню и таскаю камни…
Смешное место, что бы закончить путь!
Дождь барабанит по кроне айланты,
На подоконник так хочется встать
И огоньки, что ниже меня
Дымятся и вдруг начинают блистать,
Жадно желая старта
Я прыгаю в листья, зеленые, точно море,
4.
Теперь я спокойно жду катастрофы себя,
чтобы все снова
стало казаться красивым, интересным, и новым.
Страна… что за гамма - серый коричневый и белый в деревьях,
Небо и снег,
Как быстро здесь глохнет смех…
и уже не смешно, не просто темнее, а не просто серый тон.
Это может быть самый холодный день года,
что бы об этом сказал бы он?
Я имею в виду, что я
могу сделать?
И если я так могу, пожалуй, я
сам
еще раз.
К сожалению, он рано умер. Второй знаковой фигурой был Джон Эшбери. Сегодня Эшбери – едва ли не самый именитый из американских поэтов. Нет ни одной солидной поэтической премии, которую бы ему не присудили. Он – канцлер Американской академии поэтов, лауреат Пулитцеровской и Болингеновской премий, премии Национальной ассоциации критиков, Национальной книжной премии…. У Эдуарда Лимонова ( Первый панк/ Портфель. Литературный сборник. Редактор-составитель Александр Сумеркин. "Ardis", 1996) есть рассказ о вечере в нью-йоркском клубе, где в одной программе должны были выступать поэты – Аллен Гинзберг, Филипп Орловский, Тед Барриган, Джон Эшбери, – и панк-музыканты – «B-52», Элвис Костелло и другие. Учитывая, что любители панка не очень-то жалуют поэзию, а клуб – музыкальный, расклад изначально был не в пользу литераторов. После выступления очередного поэта публика стала агрессивно требовать, чтобы со стишками завязывали и дали, наконец оттянуться. И тогда устроители выпустили на сцену Эшбери:
«Джон Ашбери вышел в вязаной лыжной шапочке на голове, сухой и худой, как после тяжелой болезни. Высокий. В линялых джинсах и рубашке. Он посмотрел в зал и улыбнулся. “Хотите группы?” – спросил он насмешливо.
Зал ответил одобрительным ревом и свистом. Несколько панк-ребят вскочили на столы. <…>
– Будут группы. Через несколько минут. – Джон Ашбери вынул микрофон из гнезда и выпрямился. – А сейчас я хочу вам прочесть мой перевод стихотворения одного русского поэта, который был "панк" своего времени. Может быть, первый "панк" вообще... Очень крутой был человек. Публика, заинтригованная необычным сообщением, чуть притихла.
– Стихотворение Владимира Маяковского "Левый марш!" – Ашбери поправил шапочку и врубился...
Они слушали, разинув рты. Когда Ашбери дошел до слов: "Тише ораторы! Ваше слово – комрад Маузер!" – зал зааплодировал. <…>
Кто там шагает правой?
Левой!
Левой!
Левой!
– скандировал со сцены Джон Ашбери. Он содрал с головы шапочку и теперь, зажав ее в руке, отмахивал шапочкой ритм. Я видел, как ребята Лоуэр Ист-Сайда вскочили. Как, разинув рот, они что-то кричали. Как девочки Лоуэр Ист-Сайда визжали и шлепали ладонями о столы. Даже гуд америкэн бойс возбудились и, вскочив, кричали что-то нечленораздельное. Сырую дыру СиБиДжиБи наполнила яркая вспышка радости.
P.S.
Конечно, не только Маяковский. Есть еще Бродский. Хотя, в отношении его, мнения американских литераторов разделились. Некоторые считают его довольно средним поэтом. И это несмотря на Нобелевскую премию…