Игорь Захаров
Слетал я в зону на пилотаж, качусь по мягким, коричневым волнам грунтовой рулёжной дорожки на заправку. А мне Сан Саныч Алексеев (он сидел в эту смену РП), говорит в эфир:
— Зайди на СКП.
Иду к «домику в клеточку», озадаченно сдвинув шлемофон на ухо, а сам вспоминаю, что же я не так сделал в полете? Так и ни до чего не додумавшись, заглядываю в открытую настежь дверку СКП.
Сан Саныч, не выпуская из руки микрофон, сидит, в майке, вверху, под стеклянной кабинкой — жара.
— У тебя в плановой таблице еще одна зона на пилотаж, возьми в кабину вон, видишь, майор стоит, прокати его. Но смотри, всё строго по заданию чтоб делал!
Есть! — козырнул я, и повел милицейского майора показывать, что в кабине нельзя трогать, что можно, пока механик заливает горючку в бак.
Тут бежит, увидев милицейский мундир в задней кабине, встревоженный командир звена Качалов Владимир Алексеевич — это что такое?
— Комэска сказал прокатить!
— Ну давай, кати, только смотри чтоб всё по заданию!
— Понял!
И так они все меня заинструктировали, что пришедши в зону я стал всё делать строго по заданию.
Крутнул штопор влево, потом боевой разворот вправо.
— Ну как? Понравилось? — спрашиваю заднего. Тот молчок.
— Я понял! Молчание — знак согласия! Да и время в зоне надо чем-то занять. Впереди весь пилотажный комплекс. Я, опять же, строго по заданию, кручу штопор вправо — боевой разворот влево.
Только собрался переворот выполнять — чую носом, что майор ел сегодня несвежий борщ!
Потянуло запах из «заднего кабинета».
Срочно докладываю Сан Санычу, что задание в зоне закончил. Тот, всё сразу поняв, дает мне посадку с обратным стартом, все самолёты разогнав с круга.
Вытаскиваю майора из кабины, прислоняю к борту самолета. Тот еле стоит и еле-еле дышит, а сам белый как простыня.
— Ну, извините — говорю ему я, еще не зная что это начальник ГАИ из Калманки, которого комэска решил прокатить, чтобы легче было сдавать экзамены на право вождения.
Правда, сдали экзамены мы все, в том числе и я.