В рамках закрытого показа кинофестиваля «Зеркало» последней в конкурсной программе была представлена громкая премьера — «Дочь рыбака» фотохудожницы Юлдус Бахтиозиной, фильм, который будет доступен для широкого просмотра осенью. О покрытом завесой тайны сказочном киноперформансе с царевнами, братцами Иванушками и лебедями рассказывает Мария Лоханова
Ожидать от молодого арт-фотографа Юлдус Бахтиозиной, чья слава давно вышла за пределы земли русской, чего-то обыденного и менее претенциозного, чем сверкающие кокошники, соболиные шубы и нарумяненные царевны с блистающими зубными грилзами, было бы странно. Эти образы уже стали визитной карточкой фотохудожницы из Санкт-Петербурга. В фильме «Дочь рыбака» (2019) гиперболизированно воплотились все фантазии Юлдус на тему вдохновляющей её русской фольклорной сказки.
По сюжету фильма главная героиня Полина (Алина Король) с говорящей фамилией Щукина вместе со своей подругой Серафимой (Серафима Соловьёва), увлечённой позитивным мышлением и подиумной модой, по обыкновению начинают свой рабочий день в качестве продавщиц рыбного фургончика. Переживания о брате не дают Полине спать по ночам, из-за чего чувствует она себя скверно. Внезапно мирную скучную торговлю нарушает необычная покупательница рыбьих голов — чудаковатая старушка (Валентина Ясень), выряженная будто живая иллюстрация к русским народным сказкам (за исключением разве что больничных бахил и детской коляски с радиоприёмником). Казалось бы, тут всё понятно — но только не в фантастической реальности «Дочери рыбака», в которой старушка оказывается совсем не сумасшедшей, а проводницей в мир сказок, а точнее, — царевн. Ну и как оно обычно бывает — чудодейственный чаёк от бабули делает свою работу. Главная героиня выпивает чашечку на ночь и моментально отправляется в дивный сказочный трип по лучшему из миров, который, однако, оказывается неожиданно похожим на наш с вами.
В своей картине Бахтиозина иронично высмеивает социокультурный русский контекст, обращаясь к ярким эклектичным образам, совмещающим черты различных эпох. Эклектика вообще одна из характерных особенностей её творческих проектов. История продавщицы рыбной лавки, из которой обещают сделать царевну, показана на экране через призму культурных кодов мифологического и постсоветского сознания. Симбиоз кричащей сказочности на грани китча и удручающей реальности под масками пафосных образов рисует непривлекательную картинку закулисья рекламного глянца.
Сегодня разделывающая рыбу на ужин (в розовых халате и перчатках) Полина — только ларёчница, живущая в бедной каморке, но привлекательная «говорящая голова» из телевизора уже заманивает на обучающий эксклюзивный телекурс «Как стать профессиональной царевной». Чтобы попасть в волшебный мир, нужно всего лишь сделать шаг из дверей гостиной по мановению крыла человекоподобной золотозубой жар-птицы, а уж там она — параллельная реальность. Правда, сначала мир волшебства и исполнений желаний оказывается предательски похожим на холл совдеповского госучреждения, в котором толпится и чахнет от скуки очередь жаждущих кардинально преобразиться девиц, выглядящих так, будто в сказку их чуть ли не принудительно забрали телепортом с костюмированного бала ночных бабочек.
Ну а после начинаются совсем не сказочные очереди, коррупция, бюрократия, «блат» и тотальные подмены понятий, скрывающиеся под тяжестью шелков, жемчугов, парчи и кокошников — всё как в реальной жизни. Чтобы в вас нашли «царевность» представители аккредитованного на сие действие учреждения — нужно пройти целый квест; и да, разумеется, результат вам «никто не гарантирует» (где-то мы это уже слышали).
Итак, «Дочь рыбака» — это яркая, эстетически продуманная до мелочей сатира. «Вкусная» картинка периодически очень напоминает рекламный ролик или бэкстейдж дорогой фешен-съёмки. Кстати, фотохудожница не только сама написала сценарий картины, выступила постановщиком и даже главным оператором, но и сыграла одного из персонажей, поэтому авторская индивидуальность её стиля закономерно читается в каждом кадре. Картина рефлексирует о бытности советского периода в ностальгических декорациях 80-х, обыгрывает мотив смерти, параллелясь в этом с «Последней сказкой Риты» (2012) Ренаты Литвиновой (визуально, кстати, тоже), и использует эпические приёмы и сказочные коды, чтобы напомнить, что «по щучьему веленью» сани едут только в сказках.