Перед самыми вратами монастыря сёстры увидели маленькую фигурку в чёрном. Это был худенький сгорбленный старичок. Он передвигался медленно, с помощью огромной палки - посоха, которая, должно быть, не столько помогала, сколько мешала ему при ходьбе.
- Пойдём скорей! Это же отец Серафим, благословимся! - взволнованно произнесла сестра Ольга, и насколько могла, прибавила шаг. Старичок как раз остановился, что бы отдышаться, и сёстры быстро догнали его.
- Батюшка, благословите! - запыхавшись, выпалила сестра Ольга и, поставив вёдра на землю, зачем-то бухнулась перед старичком на колени. Феклуша последовала примеру своей спутницы, правда, без особой охоты.
- Бог благословит вас, сестрички! - перекрестив их склонённые головы, неожиданно звонким голосом произнёс старичок. Сёстры поднялись, поправляя одежду.
Феклуша изучающим взглядом окинула незнакомого батюшку. Пряди волос, виднеющиеся из–под чёрной шапочки-скуфьи, и реденькая, клочкообразная бородка были совсем седые. Поверх чёрного подрясника на нём был одет старый, не по размеру большой тулуп, подвязанный обыкновенной верёвкой. С огромной палкой в руках монах был похож на сказочного старичка-лесовика. Сгорбленная спина, морщинистое лицо, трясущиеся руки выдавали преклонный возраст, но в интонации голоса, в добром лучистом взгляде отца Серафима жила какая-то мальчишеская живость.
Феклуша невольно улыбнулась.
- Зачем ему такой дрын? - подумала она. И тут, словно услышав её мысли, отец Серафим произнёс:
- Да, посох у меня велик. Смешон я, наверное. Так Господь немощи моей помогает. А что такой большой - это хорошо, чтоб не очень легко нести было. А то я, старик, а ещё побегу как козлик. Дело ли будет? А Господу немощи наши угодны, ими душа возвышается!
И отец Серафим поднял вверх свой посох, должно быть, показывая возвышение души.
- А у тебя, сестричка, что случилось, что одежда колом стоит. Промокла? Али ты ныряла? - сочувственно спросил он Феклушу, но в его голосе промелькнули ироничные нотки.
- Упала, вода из вёдер выплеснулась, вот я и промокла.
- Ну, упала, не взлетела. Это иногда и полезно нам, чтоб видеть своё место пред Господом. Кости целы? Замёрзла?
- Целы, батюшка! Уже не так и холодно, - улыбнулась Феклуша.
- Батюшка! Батюшка! - вдруг вмешалась в разговор сестра Ольга. - А правда, что вы отца Иеронима знали? Что он был вашим духовным отцом, правда?
- Отец Иероним! – ставшим вдруг серьёзным голосом, протянул старичок. – Отец Иероним был великим человеком. Во Господе было его величие. Во Господе прошла его жизнь, к Господу и ушёл от нас. Должно быть, сейчас предстоит престолу Всевышнего, молится, светится и улыбается, как бывало.
- Улыбается? - удивилась Ольга
- А что ему горевать? Когда душа человека от горечи грехов очищается, то она великую радость приемлет. Приемлет, и всех вокруг себя освящает. Какой он был добрый и кроткий, если бы вы знали! Какая у него была солнечная улыбка! Ах, батюшка наш, батюшка! - отец Серафим заметно оживился, глаза его блестели, взгляд был устремлён вдаль, словно сейчас увидит он своего любимого батюшку.
- Да, и меня коснулся его свет, хотя духовным отцом моим он не был. Когда я начинал здесь служить, а давно это было, батюшка уже собирался на покой в мужской монастырь, хотел принять схиму. Но Бог распорядился иначе и упокоил его возле этих стен,– отец Серафим махнул рукой в сторону монастыря. - Я ему лишь несколько служб сослужил. Но, знаешь, душенька, может быть одна молитва, одно благословение такого человека стоят годов руководства иного нерадивца.
Сестра Ольга, затаив дыхание, слушала речь отца Серафима. Видно, она была сильно взволнована рассказом:
- Батюшка, а правду говорят, что когда отец Иероним служил, наше распятие кровоточить начинало?
- Не знаю, врать не стану! Всё может быть, милые мои, всё Господу возможно. Но это не так важно, как вам кажется: кровоточило оно или нет. Да вы бы, милые мои, сами к отцу Иерониму на могилку сходили. Он бы и вразумил вас, и благословил. И меня грешного в молитве своей помяните.
- Как же, батюшка, у нас послушание, работа на кухне! Можно ли? - спросила сестра Ольга.
- А мы с вами, голубушки, так поступим. Скажите старшим на кухне, что отец Серафим вас благословил на могилку ходить. Вы новенькие тут, раз спрашиваете. Ни разу ещё не были?
- Я-то была, а вот сестра Фёкла - ещё ни разу, батюшка! - бойко отвечала Ольга
- Отпустят сейчас - бегите. Нет – сходите в следующий раз. А я вас крестом своим наперсным благословлю.
Отец Серафим вынул серебряное распятие. Сначала поцеловал сам, потом дал его поцеловать обеим сёстрам и дрожащей рукой перекрестил их склонённой головы.
- Высокая ты рядом со мной, еле дотянулся, – шутливо обратился он к Феклуше. - Ишь, дылдушка какая выросла!
Феклуша засмеялась, ни сколько не обидевшись на такое забавное прозвище.
- Ну, идите, с Богом!
И девушки поспешили в монастырь.