Город так полюбившийся мне, захвативший мое детское сердце навсегда, почему то не принял моего отца. Что-то у них не
срослось и отцу не нравилось ничего. То и дело вылетало, крепкое слово:"Вот ведь живут, холера, ни охоты ни рыбалки... жара ишь эта донимат! Айда чай пить, айда чай пить, тут незнаш куды спрятаться, они кипяток хлебают...!"
Все чаще и чаще выскакивало заветное словечко:"домой" А я, часто предоставленная самой себе, одурманенная свободой, этой окружающей меня прекрасной средой, была вполне счастлива в своем еще не до конца осознанном сиротстве.
Домой не хотела, да и куда было возвращаться то? Наш такой добротный, большой, удобный, построенный еще моим дедом дом, был продан! Папашу моего моего конечно можно было понять, сорок лет прожив в своей родной до боли деревушке, он оказался в абсолютно чужой ему среде.
"Машку послушал, дурак...че дома то не сиделось? Рас туды твою! да кабы мамка твоя была жива, разве ты бы куды тронулися, с родины то!"
Наспех кое как собрав пожитки, мы отправились домой.